Гуманитарные Ведомости. Выпуск 4(8).2013

Гуманитарные ведомости ТГПУ им . Л . Н . Толстого № 4 (8), декабрь 2013 г . 36 философии из антропологии зафиксировал М . Хайдеггер . В « Преодолении метафизики » находим почти что констатацию факта : « Философия в эпоху законченной метафизики есть антропология . Говорят ли пока еще о « философской » антропологии или нет , это все равно . Сама философия успела тем временем превратиться в антропологию и на этом пути стала добычей ответвлений метафизики , т . е . физики в самом широком смысле , включающем физику жизни и человека , биологию и психологию . Сделавшись антропологией , сама философия гибнет от метафизики » [3, с . 185]. В этом контексте проблематизируются две темы в их связанности : тема философии и тема смерти . Традиционное отождествление смерти и философии нуждается сегодня в некотором прояснении , поскольку эта связь перестает быть очевидной . Возникающий вопрос может быть сформулирован так : « насколько смерть имеет отношение к философии в том плане , что именно она является « мусагетом философии », по Шопенгауэру »? Это , в свою очередь , проблематизирует « философскую танатологию » как особый раздел философии , занимающийся смертью , и даже саму « философскую антропологию », занимающуюся человеком . Иными словами , нужно спросить , насколько философская танатология способна ставить и решать проблему смерти на том уровне , который соответствовал бы традиционному этосу философии ? Прежде всего , необходимо указать на двусмысленность самого выражения « философская танатология »; оно создает определенную иллюзию по отношению к смерти . Именно с « философской точки зрения » понятно , что смерть абсолютно немыслимая и неартикулируемая « вещь », поэтому непредставима никакая « логия », никакой « логос » смерти . Это общее место . Интенциональность мысли и такие свойства мыслимой вещи как « присутствие и наличие особенностей », по словам В . Янкелевича , свидетельствует против возможности « танатологии »: «… смерть « мыслима » в столь же малой степени , как Бог , время , свобода или таинство музыки » [4, с . 43]. В этом ряду смерть занимает особое положение : она немыслима абсолютно . Эстетическое сознание , чувствуя свое превосходство перед рациональной метафизикой , не отказывает себе в удовольствии изобразить смерть . Поскольку « танатология – наука , не имеющая предмета изучения », как свидетельствует Кристиаан Л . Харт Ниббриг , а настоящий художник это чувствует и знает , то единственным « методом танатологии », может быть more aesthetico . Однако и здесь эстетическому сознанию брошен серьезный вызов : все попытки изобразить смерть всегда заканчиваются фиаско . « Смерть , устанавливающая предел изображению , ускользает от него как бесконечно малая величина , как предмет изображения , который стремится к нулю » [5, с . 13].