Гуманитарные Ведомости Выпуск 4(12). 2014

Гуманитарные ведомости ТГПУ им . Л . Н . Толстого № 4 (12), декабрь 2014 г . 31 ограждала , имеет только значение силы , употребленной с расчетом на барыш » [8, с . 92-93]. Таким образом , славянофилы сомневались в оправданности употребления самого термина « право » применительно к модели личных прав , господствующей в западноевропейском обществе . В русской философии наметилась тенденция к этизации права . В . С . Соловьев стал рассматривать право как реализованную нравственность , как гарантированный минимум морали , как инстанция « принудительного осуществления минимального добра », необходимая для того , чтобы « мир », лежащий во зле , до времени не превратился в ад . « Право , – писал В . С . Соловьев , – есть принудительное требование реализации определенного минимального добра , или порядка , не допускающего известных проявлений зла » [9, с . 329]. Разумеется , не все правоведы приняли эту идею . « Право , – подчеркивал Б . Н . Чичерин , – не есть только низшая ступень нравственности , как утверждают морализирующие юристы и философы , а самостоятельное начало , имеющее свои собственные корни в духовной природе человека . Эти корни лежат в потребностях человеческого общежития » [10, с . 89]. Свое определение права Б . Н . Чичерин формулировал вполне в кантианском духе : « право есть внешняя свобода человека , определяемая общим законом »[10, с . 84]. В отличие от нравственности , подчеркивал он , право есть принудительное начало общественной жизни . Таким образом , идея внешней свободы сочетается с принципом принудительности . Если одни российские юристы и философы , вслед за В . С . Соловьевым , видели в праве только этический минимум , другие , вслед за юристами - практиками и теоретиками - позитивистами , считали неотъемлемым элементом права принуждение , т . е . насилие , то , как вполне обоснованно отмечал Б . А . Кистяковский : « нет основания упрекать нашу интеллигенцию в игнорировании права . Она стремилась к более высоким и безотносительным идеалам и могла пренебречь на своем пути этою второстепенною ценностью » [11, с . 360]. « Если право есть минимум нравственности , – писал крупный русский философ права Н . Н . Алексеев , – то , конечно , оно излишне на максимальной стадии нравственных достижений . Если право есть обузданный эгоизм , то , разумеется , ему нет места там , где нет необходимости прибегать к какому - либо обузданию » [12, с .143]. В результате , отечественная юридическая наука и философия права постоянно впадают в когнитивный диссонанс : либо « западнически » стремясь возвести в догму западноевропейские теоретико - правовые представления , высокомерно пренебрегая собственной традицией , либо « славянофильски » противопоставляя этим представлениям свою версию этизированной правовой реальности . Столкновение западноевропейского формализма и отечественного романтического идеализма в результате и привело к тому , что у нас нет консенсуса относительно общей теории права . На наш взгляд , основы такого консенсуса были заложены Л . И . Петражицким и его последователями – теоретиками права « русского зарубежья ». И . Л . Солоневич назвал Л . И . Петражицкого творцом « первой более или менее русской теории права , – психологической теории » [13, с . 468]. Следует