Гуманитарные Ведомости Выпуск 2 (18) 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (18), июнь 2016 г. 75 Редозубова 1965 г. мы видим лишь два упоминания о войне, из них только одно прямое. В условиях распространенных в 1950-е – 1960-е гг. утопических представлений о будущем советского строя [Комм. 8] учебник нацеливал детей на иные, мирные приоритеты (колхозный строй, работа на фабриках, и т.п.) [44]. Конец 1960-х и 1970-е гг. вновь отмечен постепенным повышением «военного градуса», причем нередко не за счет собственно частоты упоминаний, но за счет большей детализации, длины приведенного в учебнике «военного текста», эмоциональности повествования (нацеленной на взрослого, который должен транслировать ее ребенку), и т.п. В букваре 1970-х гг. (Н. Архангельская, Е. Карлсен, А. Кеменова, С. Худак) всего три упоминания о войне, но одно из них представляет собой обширный (на целую страницу) рассказ о войне, впервые после 1945-1946 гг. помещенный в букварь [Комм. 9]. Присутствие в учебниках военной темы нарастает и в течение 1980-х гг. Ее пик – учебники 1984-1989 гг., в которых по 8-9 упоминаний о войне. В них впервые начинают звучать: лозунг «Никто не забыт! Ничто не забыто!», темы ветеранов, собак-санитаров во время Великой Отечественной войны, военной специальности введенного в учебники «деда-участника войны» (для данных годов это обычно снайпер), рассказы об обороне Новороссийска или Волгограда (впервые после текстов о Ленинграде в послевоенных учебниках) и т.п. [18; 19; 15]. Дискурс непреодолимой памяти: постсоветский вариант С 1992 года, когда учебники впервые принципиально изменяются после распада СССР, в условиях резкой смены содержания школьных учебников [Комм. 10] начинается, хотя и весьма постепенно, новая демилитаризация букварей. Количество упоминаний о войне и длина текстов уменьшаются. Поначалу сохранялся знаковый для официального контроля над дискурсом детства текст о дедушке, в прошлом снайпере, но постепенно уходит и он. Наиболее показательным моментом исчезновения войны из учебно- педагогического дискурса может служить то, что впервые со времени окончания войны 1941-1945 гг. в букварях и азбуках перестали репрезентировать и легитимизировать милитаристические игры малышей. В учебнике, подготовленном в 1991 и изданном в 1993 году, мы не видим ни игры с танком либо в солдатики, ни вооруженного до зубов скачущего на коне мальчугана, ни военных игр на улице [16]. Игры в войну, присутствовавшие в советских букварях до данного периода, были типологически сходны с милитаристическими играми в донацистских (кайзеровская Империя и Веймарская Республика) и в нацистских германских букварях [66]. В послевоенных западногерманских учебниках их уже нет (также и в аналогичных букварям голландских, датских, норвежских, американских, современных чешских, латышских учебниках). Воспитание на теме войны в начальной школе вообще не полагается их составителями и аудиторией отвечающим современным гуманным педагогическим идеям, поскольку ее может воспринять лишь более старший возраст. В советских пособиях, как мы уже сказали, военные игры сохранялись среди рекомендуемых вплоть до 1993