Гуманитарные Ведомости Выпуск 3(19). 2016

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (19), октябрь 2016 г. 55 Д. С. Мережковский, давший характеристику личности писателя в статье «Жизнь Л. Толстого и Достоевского», считал, что обращение Достоевского-художника к исследованию «самых опасных и преступных бездн человеческого сердца» имеет непосредственную связь с некоторыми чертами характера писателя: «Пусть даже в делах, в жизни самого Достоевского не было ничего соответственного этому преступному или, по крайней мере, преступающему «за черту» любопытству художника: достойно внимания уже и то, что в воображении его могли возникать подобные образцы» [7, с. 139]. Однако идея преступления возникает в художественном мире Ф. М. Достоевского не только под влиянием внутреннего интереса писателя, не только под воздействием психологических особенностей его личности. Существовали и социально обусловленные факторы осмысления проблемы преступления. Не только писатель, но и вся гуманистическая мысль первой половины XIX столетия придавала немалую важность вопросу преступления. Отрицающий метафизическую свободу воли детерминизм, объясняет причину преступности тяжелыми социальными условиями. Последователи детерминизма утверждали, что общество, организованное на основе политического бесправия и экономического давления, в котором царят произвол, нищета, голод, невежество, порождает преступность с такой же степенью безусловности, как запойное пьянство и проституцию, эпидемические заболевания и высокую смертность. Учение о детерминизме породило теорию невменения, которая доказывала, что преступление – результат неверно устроенной общественной среды. Бессмысленно разыскивать преступников и наказывать оказавшихся в безвыходном положении – необходимо устранить причины преступности, реформировав общество. Оппоненты детерминистов – индетерминисты, опирающиеся на идеалистические концепции, напротив, утверждали факт вменения. Они считали преступления результатом злой и развращенной воли, независимой от несовершенств общества. В 40-х годах XIX века Достоевский разделял положение о невменении. Однако годы, проведенные писателем на каторге, вынудили его пересмотреть многие из прежних убеждений. И это закономерно: не было такого преступления, которое не имело бы своего представителя в омском остроге. Люди, невольным сожителем которых стал Достоевский, были развращены, тщеславны, заносчивы, лукавы, беспощадны. Все пороки гнездились в этом смрадном обиталище. Во всем этом надо было разобраться и … оправдать человека или осудить его. «Конечно, преступник, восставший на общество, ненавидит его и почти всегда считает себя правым, – отмечал писатель, – к тому же он уже потерпел от него наказание, а чрез это почти считает себя очищенным, сквитавшимся. Можно судить, наконец, с таких точек зрения, что чуть ли не придется оправдать самого преступника. Но, несмотря на всевозможные точки зрения, всякий согласится, что есть такие преступления, которые всегда и везде, по всевозможным законам, с начала мира считаются бесспорными преступлениями и будут считаться такими до тех пор, покамест человек