Гуманитарные Ведомости Выпуск 1 (21) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (21), март 2017 г. 67 пренебрежение к внешней стороне жизни (пускай даже и в форме смирения), стала формальным этическим принципом христианства. До презрения необходимо смирение. И Сизиф проходит эту школу христианского смирения, прежде чем он станет истинным стоиком. Сизиф-богоборец – вот идеал Камю, который из нужды делает добродетель, то есть из трагической участи добывает себе счастье. Счастье рождается из презрения, из презрения к своей несчастной и ничтожной доле. Но в презрении не видна вся ужасая глубина ситуации, поскольку презрение ослепляет. Героизация Сизифа не способствует философскому осмыслению человеческой ситуации. Делая Сизифа моральным героем, силой духа стяжавшего себе силу презрения, Камю упускает нечто существенное; он не столько проникает вглубь этой ситуации, сколько учит, как надо действовать в ней. Такова этика поступка человека абсурда, который обязан сохранять мину счастья на лице при совершенно ужасном положении дел. Его действия сами попадают в роковой круг проклятья Сизифова труда. И за бортом остается совершенно неосмысленной страшная истина человеческого существования. Камю сосредотачивает свое внимание не на самом положении Сизифа , а на том, как он его преодолевает . Это этика, но не онтология Сизифова положения. Для Камю самое важное презреть волю богов, стать хозяином и властелином своей судьбы и в этом обрести высшее счастье и достоинство. В таком случае судьбой человека становится не ужас его положения, а способ его преодоления: «В этом вся тихая радость Сизифа. Ему принадлежит его судьба. Камень – его достояние. Точно так же абсурдный человек, глядя на свои муки, заставляет умолкнуть идолов» [3; 92]. Это высшая верность, которой учит Сизиф – верность, отвергающая богов и двигающая камни. Презирая волю богов, Сизиф делается властелином судьбы и поэтому вместе с Эдипом произносит: «все хорошо». Здесь мужество, отчаяние и героизм, концентрируясь в воле человека, способно не просто сдвинуть горы, но принять судьбу, презирая ее. Здесь явное противопоставление библейской вере, двигающей горы. Сизиф-стоик побеждает Сизифа-христианина. Итак, Сизиф-стоик и Сизиф-христианин. Может ли Сизиф быть просто Сизифом? Можем ли мы понять его ситуацию, исходя из нее самой? Что это за ситуация? Миф о Сизифе – наиболее яркий показатель столкновения, противостояния культуры и бытия . Есть «тексты культуры» и есть «тексты бытия». Культура не равна бытию, но проблема в том, что все бытийные послания также передаются через тексты культуры. Миф о Сизифе – это текст бытия, который по недоразумению, ошибке или злому умыслу стал текстом культуры, утратив подлинность. Это произошло с большинством текстов. Единственный бытийный текст, сохраняющий свой статус кво бытийного – это Библия. Но культура также стремится Библию превратить в текст культуры. Это и есть истинная секуляризация – восприятие бытийных посланий как текстуальных жестов культуры. «Ничего нет вне текста, ничего нет вне культуры» – таково кредо секуляризации, то есть профанации, суть который редукция бытия к культуре. В культуре главное текст, поэтому редукция смысла