Гуманитарные Ведомости Выпуск 2 (22) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (22), июнь 2017 г. 7 цивилизации есть несомненный результат ее пограничного геополитического положения между Востоком и Западом. Отсюда – восточные и западные черты в отечественной культуре, менталитете, духовности. Имея в виду эту геополитическую и социокультурную данность, В. О. Ключевский подчеркивал, что «исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа положила на нее особенности и влияние, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию» [1, c. 87]. Таким образом, сама история обусловила сложность проблемы нашей цивилизационной идентичности. Однако, эта сложность была многократно усилена в период петровских реформ, которые, будучи сами по себе действительно назревшими, осуществлялись радикально и во многих случаях насильственно. Результатом деятельности Петра стало формирование по существу двух народов в составе русской нации – европеизированной элиты и все более уходящего в отсталость и невежество простого народа. Вместо единой культуры появилось две культуры, и нация оказалась расколотой. Первая попытка преодолеть этот самоубийственный национальный раскол принадлежит А. С. Пушкину, который смог своими поистине титаническими усилиями соединить разорванные части и сформировать подлинно общенациональную культуру. Во многом в резонанс с пушкинскими устремлениями шла и полемика славянофилов и западников. Вопреки поверхностному мнению о славянофилах как апологетах консерватизма сущность их историософских учений гораздо глубже. Отстаивание ценности собственной истории и неповторимого своеобразия было для них лишь первым шагом на пути обоснования масштабной культурно- исторической программы, в которой был бы осуществлен синтез прошлого, настоящего и будущего восточного славянства. Славянофилы, в отличие от представителей западничества, видящих высокую культуру и большую историю лишь на Западе, попытались показать следующее. Наряду с великой европейской традицией существует другая, по меньшей мере равновеликая, восточнохристианская традиция, потенциал которой до сих пор на только не исчерпан, но и не измерен. Они предприняли весьма продуктивную попытку осмыслить идентичность «русского мира» и его призвание не на языке локальной народной традиции, а на вселенском языке восточного христианства. Для главных носителей славянофильской установки восточнославянские народы – только одно из телесных воплощений православной идеи в ее вселенском историческом шествии. Таким образом, славянофильство представило свои идеи как выражение самобытной цивилизационной традиции, равновеликой западноевропейской, но сохранившей то, что последняя уже утратила – чувство религиозного призвания. Западничество же, изначально не признававшее религиозную истинность и культурную ценность православия, было по самому своему принципу революционно ориентировано относительно традиционных устоев жизни страны. Западнический ответ на вопрос о смысле пребывания в мировой