Гуманитарные Ведомости Выпуск 3 (23) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого №3 (23), октябрь 2017 г. 45 вещи, которые не поддаются монетизации и в этом смысле являются бесценными [6]. Третье затруднение вновь отсылает нас к масштабности тех негативных воздействий на природу, на которые способны современные технологии и безмерно расширившаяся хозяйственная деятельность человека. Они столь велики и порой настолько внезапны, что, в случае их реализации невозможно придумать компенсационные механизмы. Глобальные катастрофы, также как и слишком отдаленные некатастрофические потери, не умещаются в логику увеличения суммированной выгоды. На них невозможно реагировать в рамках нормативной модели, заданной анализом выгод и затрат. Как заметил У. Бек, «хотя мечта о безопасности, характерная для первого модерна, не исключает возникновение ущерба (и даже чрезвычайно значительного ущерба), этот ущерб рассматривается как компенсируемый: его разрушительный эффект может быть возмещен деньгами или как-то еще. Но если изменение климата бесповоротно, если человеческая генетика допускает необратимые вмешательства в основы человеческого существования, если террористические группы уже обладают оружием массового уничтожения, то уже поздно. Принимая во внимание новое качество угроз человечеству… [следует сделать вывод], что логика компенсации уже рухнула и сменяется логикой предосторожности, осуществляемой через предупреждение негативных последствий» [7, p. 52]. Порожденный этими тремя факторами принцип предосторожности гласит: если деятельность человека может нанести морально неприемлемый ущерб, возможность которого неопределенна (т.е. нет достоверных научных доказательств на этот счет), но при этом вполне реальна, следует предпринять действия, позволяющие избежать или уменьшить такой ущерб. Это отношение к возможному ущербу налагает особые обязанности как на полномочную инстанцию, от которой зависит принятие решений о внедрении или сохранении способной породить ущерб практики, так и на тех социальных агентов, которые пытаются повлиять на эту инстанцию с целью внедрить или сохранить такую практику (в некоторых случаях эти две роли совпадают). Регулирующая инстанция при появлении информации о научно недоказанной, но возможной угрозе должна принять меры, предупреждающие неблагоприятные последствия. Сторонник создания или сохранения источников такой угрозы должен продемонстрировать, что эта угроза отсутствует или является сильно переоцененной. Именно он обеспечивает переход от неопределенности к достоверному знанию. На нем лежит бремя доказывания как в отношении проведения ответствующих исследований, так и в отношении доведения их результатов до сведения регулирующей инстанции и широкой общественности. Парадигмальными формулировками двух версий принципа предосторожности – «сильной» и «слабой» – считаются Рио-де-Жанейрская декларация по окружающей среде и развитию (1992) [4] и заявление ученых и экологических активистов, участвовавших в Уингспредской конференции (1998) [15]. Приведенная выше его характеристика в большей мере соответствует второй версии.