Гуманитарные ведомости, выпуск 4 (24) 2017.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (24), декабрь 2017 г. 82 факторов чрезвычайно велико и, кроме них самих, надо учитывать их взаимодействие и взаимовлияние. «Библиопсихология, – писал Н. А. Рубакин, – должна стать наукой объективной. Она должна стать такой для того, чтобы дать возможность всякому работнику книжного дела объективно ориентироваться во всей сложности этого дела в любое время и в любом месте... Объективная классификация книг должна помочь нам ориентироваться в бесконечном разнообразии книжных сокровищ... Объективная классификация авторов должна помочь нам ориентироваться в истории литературы... Значит, идеалом ее (библиопсихологии) должно быть точное знание» [10, с. 160]. Вместе с тем, Н. А. Рубакин исходит из того, что всякое понимание реальности представляет собой лишь проекцию наших предрасположенностей, которые он называет «мнематическими энграммами», на существующую действительность. Термин «мнематические энграммы» составлен из древнегреческих слов и буквально может быть переведен как «вписанность в памяти». Смысл его у Рубакина следующий: «Подобно тому, что изображение, отбрасываемое из проекционного прибора на белый экран, покрывает его фигурами и красками, каких на самом экране нет, так и построенная нами проекция покрывает собою реальность, мешая видеть ее. И мы реальности действительно не видим, принимая нашу проекцию за таковую. Для нас эта наша проекция есть реальность… Понятие проекции играет в библиопсихологии очень важную роль. Задача этой науки сводится к изучению читательских, авторских и других проекций и к их сопоставлению с реальностью» [10, с. 161]. Только таким путем и может быть здесь преодолен релятивизм и субьективизм, и достигнуто объективное знание. Характерны тезисы Н. А. Рубакина: «Изменение нашей мнемы ведет за собою изменение того, что мы приписываем книге, т. е. той проекции, какую мы из элементов нашей мнемы построили для этой книги»; «Сколько у книги читателей, столько у нее и содержаний» [10, с. 161]. Он объясняет это так: «По общераспространенному мнению, уже укоренившемуся в течение веков, во всяком печатном, рукописном и устном слове имеется определенное содержание, а именно такое самое, какое в них вложено раз навсегда. Оно имеется потому, что говорящий и пишущий в процессе речи «вкладывают» его во всякое свое слово, фразу, текст. Но ведь это слово, эта фраза, этот текст разными читателями воспринимается по-разному, – отсюда разные толкования их разными людьми, споры о них... Оказывается, что содержание, вложенное в устную или письменную речь ее авторами, всегда испытывает некоторую перемену в процессе слушания или чтения» [10, с. 162]. Отсюда следует, что надо изучать особо процесс «вкладывания» и процесс получения. Н. А. Рубакин подчеркивает, что «раздражитель не есть передатчик, а лишь возбудитель переживания». И в подтверждение этого он ссылается на выводы двух исследователей: немецкого филолога Вильгельма Гумбольдта и русского профессора Александра Потебни. Их выводы он формулирует в виде закона, который называет «законом Гумбольдта – Потебни». Кратко он этот закон формулирует так: «Слово, фраза, книга суть не передатчики, а