Гуманитарные ведомости, выпуск 2 (26) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (26), июнь 2018 г. 84 формирования пространства , где биологический вид чувствует себя комфортно; пространстве, где он может оставаться представителем вида. То есть, благодаря страху, выстраивается горизонт «жизненного мира» – пространство функционирования. Объективными условиями существования человека являются ценности. Ценности составляют систему координат жизненного пространства. Нарушение (искажение) этой системы ведет к разрушению (искажению) жизненного мира и гибели индивида и общества. Поэтому страхи, не имеющие своего «реального» биологического носителя (возможно «вымышленные» страхи), так же важны и имеют тот же статус что и страхи «реальные». Человеческий страх не имеет природного носителя. Любые, даже биологически обусловленные страхи, всегда включены в ценностный мир (мир культуры) и их «биологичность» (природность, целесообразность) либо умаляется, либо преувеличивается, и никогда не может быть абсолютно объективной (а порой и вовсе человек переворачивает сигналы природы, видя в пугающем и опасном что-то притягательное). В конечном итоге, страхи (фобии) шизофреника не менее «реальны», чем страх «здорового» человека. Например, страх потерять связь с любимым, близким, а именно, с «родственной душой». В страхах же «биологического» характера всегда присутствует флер жертвенности , один из наиболее абсурдных, а потому и наивысших символов культуры, и именно поэтому страхи такого типа четче и чаще артикулируются в виде назидательного оправдания и объяснения прагматического «объективного» «Смысла жизни». Если же обратиться к понятию «ничто» в понимании М. Хайдеггера как источнике страха/ужаса, то «подлинный страх» не связан с некой «природной» опасностью. «…Ничто ведь – ничто, и между воображаемым и «подлинным» Ничто может и не оказаться никакого различия, тем более что Ничто в себе тоже предлагает полное отсутствие всяких различий» [15]. Как жизнь отдельного человека [1, c. 525], так, в общем-то, и история всего человечества это своего рода попытка преодолеть страх. Переходные периоды, манифестирующие «гибель (закат)» целой эпохи, в истории человеческой культуры всегда порождали те или иные страхи [13, c. 72-79; 8, c. 23-55], однако, страхи этих периодов так или иначе можно было локализовать, «конкретизировать», отнести к качеству «перехода», его целям, задачам и т.п., или хотя бы общему вектору перехода. Человек существо неопределенное, можно сказать «переходное» – это стало своеобразным философским трюизмом. В этом смысле неопределенность тяготит, она по существу синонимична страху. Избавиться от страха, то же самое, что обрести определенность – целостность. Однако обрести целостность, значит перестать быть человеком – вернуться в животное состояние или стать богом. По замечанию М. Шеллера «…не явился еще великий психоаналитик истории, который сделал бы исторического человека свободным и независимым от этого страха перед земным и излечил бы его – не от грехопадения и вины, которые суть миф, – но от конститутивного давления страха, который и есть эмоционально-импульсивный корень этого специфического иудейско-