Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 141 встречен шовинистически настроенной венгерской общественностью, подозревавшей его в панславизме, – тем более, что все ключевые административные должности на его родине занимали венгры. Когда началась Первая мировая война, к нему приставили шпиона, в результате интриг обвинили в измене родине и 11 марта 1915 г. вместе с женой посадили в тюрьму. Дело передали в Братиславу. Решением братиславского военного суда обвинения с него были сняты за недостатком доказательств, и в мае супругов Шкарванов отпустили на свободу. Однако венгерская администрация добилась высылки Шкарвана в южные провинции, на территорию современной Венгрии (Ягер, затем Верпелет). Изгнание Шкарвана было прекращено в январе 1918 г., и в этом же году он вернулся на родину, где жил до конца своих дней. На этот период пришлось формирование (Первой) Чехословацкой Республики, которую Шкарван воспринял весьма критически, поскольку видел в ней не равноправие чешского и словацкого народов, а подчинение словаков чехам. Однако, кроме дневниковых записей, его политические взгляды нигде не отразились. Все свое время он посвящал врачебной практике, и на литературную и общественную деятельность не оставалось ни сил, ни времени. Тем не менее он регулярно вел дневник, стремился систематизировать свои материалы и собирался написать воспоминания о Л. Н. Толстом. Однако вскоре состояние его здоровья резко ухудшилось (чахотка), и в дневниках стало появляться все больше рассуждений о смерти. Находясь на лечении в санатории, Шкарван интенсивно вел дневник, стараясь успеть записать как можно больше. Характерно и то, что его последними словами были: «Толстой нашел истину жизни!» Эти слова записала в дневник его жена Маргита, приписав в скобках: «Последнее говорил уже практически в агонии и повторил несколько раз мой добрый муж» [Комм. 7]. Это не просто достойное завершение дневника, но и свидетельство того, что нравственные принципы Толстого в том виде, в каком он их воспринял и усвоил, были для Шкарвана идейным стержнем всей жизни, что многократно подтверждается его дневниковыми записями. До конца жизни он был не просто пропагандистом христианских идей Толстого, но и сам истово верил в истинность этих идей. Шкарван и толстовская философия Шкарван был убежден в том, что Толстой остался непонятым и что значение его имеет общечеловеческий масштаб. Подводя итог своей жизни, уже будучи неизлечимо больным, в дневнике от 09.02.1926 он четко сформулировал свою точку зрения: «Работа людей мыслящих в ближайшем будущем должна быть нацелена на непредвзятое, глубокое изучение трудов Толстого и рассеивание тех глупых предрассудков о его взглядах, которые делают невозможными объективную и верную оценку и почитание русского гиганта, относительно которого современный мир не знает, насколько огромное сокровище он имеет в его лице и какое искупление для грядущих веков. С