Гуманитарные ведомости, выпуск 3 (27) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 1, октябрь 2018 г. 17 DOI 10.22405/ 2304-4772-2018-1-3-16-26 Одним из оснований этики непротивления злу насилием (кратко – этики ненасилия) Льва Николаевича Толстого является аргумент в пользу недопустимости применения силы, отталкивающийся от радикальных расхождений в понимании зла разными людьми. Существует несколько фрагментов философских произведений Толстого, в которых содержится такая аргументация. В данной статье я попытаюсь проанализировать их в порядке увеличения строгости и проясненности рассуждения. Первая артикуляция аргумента Наименее проясненным является первый афоризм из второго раздела XIV главы «Пути жизни» (раздел специально посвящен обсуждаемой проблеме и называется «Борьба со злом посредством насилия недопустима, потому что зло определяется людьми по-разному»). Толстой пишет: «Казалось бы, как несомненно ясно, что так как все люди каждый по-своему определяют зло, то противление предполагаемому различными людьми злу злом может только увеличить, а не уменьшить зло. Если то, что делает Петр, считается Иваном злом, и он считает себя вправе делать зло Петру, то на таком же основании и Петр может делать зло Ивану, и зло от этого может только увеличиться» [8, c. 205-206]. Ключевая проблема этого способа представления аргумента заключается в том, что различия между людьми в понимании зла рассматриваются Толстым на фоне принципиальной неопределенности в отношении этого явления. Существуют только несовпадающие между собой представления о зле, изнутри каждого из которых может быть выстроена стратегия ответа другому человеку злом на зло. Иван в ответ на действия Петра, которые он считает злом, отвечает Петру злом, но это то зло, которое имеет статус зла исключительно в системе ценностей Ивана. В этой связи оказывается сомнительным тезис об итоговом увеличении зла. Если отсутствует единое, общезначимое содержание этого понятия (общий знаменатель всех мыслимых зол), то увеличение зла в общем зачете или невозможно, или, по крайней мере, не обязательно. Предположим, что такое увеличение представляет собой увеличение количества тех вещей, которые в рамках хотя бы какой-то одной из систем ценностей считаются злом и не компенсируются при этом теми вещами, которые в рамках хотя бы одной такой системы считаются добром. Если какое-то обращение Ивана с Петром, которое Иван рассматривает как ответное зло, в системе представлений Петра и некоего третьего лица – Федора – является не злом, а добром, то это ответное зло уже не увеличивает общее количества зла в мире. Рассуждение об увеличении количества зла имеет смысл только в том случае, если понятие зло не формально, а имеет определенное нормативное содержание. Однако при таком допущении привлечение тезиса о множественности представлений о зле оказывается излишним. Знание о том, что таких представлений много и они расходятся между собой, ничего не добавит к аргументации, адресованной каждому конкретному Ивану или Петру, имеющему собственную систему