Гуманитарные ведомости. Вып 3 (27) 2018. Т. 2.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 2, октябрь 2018 г. 38 добродетелью, так же как и трусость – наихудшим из пороком и тягчайшим оскорблением. Главная особенность гомеровского воина – это желание прославиться в битве, заботиться о своей чести и отстаивать ее с оружием в руках: «вся «Илиада», как известно, песнь за песнью повествует о том, как отличился тот или иной герой» [3, с. 42]. Однако рыцарская трактовка мужества нередко включала в себя крайности. Безрассудство в бою, крайняя степень доходящей до бессмысленности отваги не только не осуждалась в рыцарском сообществе, а напротив, одобрялась. Но нежелание рыцаря быть заподозренным в недостатке храбрости приводило к безрассудным поступкам и пренебрежению воинской дисциплиной, что, в конечном итоге, порой, заканчивалось гибелью рыцаря и его слуг. Стоит отметить, что высоко ценилась именно крайняя форма мужественности, доходящая до гибели целых рыцарских отрядов. В чем была причина подобного поведения? М. Оссовская цитирует известного средневекового барда Кретьена де Труа «нет смысла делать добрые дела, если им суждено остаться неизвестными» [3, с. 83]. Кроме того, настоящий рыцарь обязан был соблюдать данные им обеты, обещания и обязательства, какими бы неуместными они не казались, обосновывая тем самым рыцарский поведенческий императив. Чем ярче и заметнее тот или поступок, тем проще на него обратить внимание – на практике рыцарское поведение нередко носило показательный характер. Добродетели щедрости, справедливости правдивости, честолюбия, любезности, дружелюбия в рыцарском этосе приобретали специфические черты, особенно это стало очевидным в контексте куртуазной культуры. В рыцарском этосе античные и христианские добродетели нередко противоречили друг другу, формируя специфические рыцарские добродетели, которые могли бы восприниматься как пороки в контексте христианской и античной этики. Отсюда – парадоксальный характер рыцарского этоса, который заключался в конфликте между рыцарским идеалом и реальными нравами. Благодаря рыцарскому идеалу, рыцарский этос привнес в европейскую культуру нечто большее, чем систему принципов поведения, в то время, как реальные нравы рыцарства одобряли избыток душевных качеств (мужества, щедрости, честолюбия). Этот конфликт подчеркнул Н. Бердяев, по словам которого «в рыцарстве было подлинное моральное творчество. Идея рыцарства предваряла откровение о человеке. Но рыцарство никогда не было осуществлено. Фактическое рыцарство средних веков было так же далеко от идеи рыцарства, как фактическая иерархия католической церкви от мистической Церкви Христовой. Рыцарство — вечно по своему заданию… Дух рыцарства призван хранить подлинный, небесный аристократизм моральных ценностей, подлинный, небесный иерархизм, не запятнанный буржуазным иерархизмом мира сего. Что всякая ценность аристократична— это откровение рыцарского духа. Рыцарство составляет подлинную, таинственную иерархию, иерархию жертвенную и потому невидимую миру буржуазному, подчиненному своей видимой, но ложной иерархии. Рыцарская мораль — мораль ценности, и