Гуманитарные ведомости. Вып 3 (27) 2018. Т. 2.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (27), том 2, октябрь 2018 г. 47 блуждает в этнометодологии Г. Гарфинкеля и инновационных дебрях постмодернистских версий «сетевой парадигмы» – номадологии Ж. Делёза, акторно-сетевой теории Б. Латура и сетевой социологии справедливости Л. Болтански с его соавторами и сподвижниками. В первую очередь, предпримем некоторые предварительные рассуждения, создающий общий рефлексивный фон статьи. Разумеется, нельзя сказать, что концепт-образ сети, лежит прямо на поверхности английской европейской философии. Скорее праобраз «сети» слабо мерцает в тумане английской философии. Столь же наивно и не правомерно было бы утверждать, что сетевая парадигма, становление которой проходит разные культурно- исотрические этапы в истории европейской философии, явном или неявном виде обнаруживает свои начала в системах знания (науки), дана нам в готовом «дистиллированном» виде. Конечно, это не так. Хотя бы потому, что, внутренне субординированная система отличительных характеристик и инвариантных признаков, удостоверяющих качественную специфику сети и позволяющих трактовать сеть как глобальный феномен современной цивилизации, не является окончательной, вызывая острую полемику в научных кругах. Мы склонны полагать, наш концептуальный персонаж, проходя разные стадии формообразования и претерпевая метаморфозы, определенным образом обнаруживает свое присутствие в беконовской модели философии науки, в методологическом обеспечении опытной науки. Так, Ф. Бэкон, основатель новоевропейской науки, пытаясь уловить сеть многоликого Протея, в эссе «О мудрости древних» писал: «Тот, кто хотел воспользоваться его помощью в каком-нибудь деле, мог добиться этого единственным путём: связав его и сковав цепями. А Протей, чтобы освободиться, превращался в разнообразные и удивительные формы – в огонь, воду, зверей, пока, наконец, не возвращался в свой первоначальный облик. Цепь-сеть категорий и методов «научной философии» метафорически воплощена Ф. Бэконом в «пути паука» (логико- аналитические и дедуктивные методы, аксиоматическое и рационально- теоретическое познание); «пути муравья» (индуктивно-эмпирическая методология просвечивания «опыта», чувственное и кислое, рационально- рассудочное познание) и «пути пчелы» (муравьино-паучий синтез сам по себе недостаточен, нужен питательный мёд синтетического познания, достижений «системы наук», вооружённых «истинной философией»)» [1, c. 269]. Обращение к текстам Бекона, учение которого, будучи связанным с продвижением знания, популяризаций и пропагандой науки, стало исходной точкой всего нововременного мышления, разворачивает панораму многоэтажной, а по сути, сетевой конструкции «великого восстановления» наук в общей пирамиде здания (во многом, конечно, еще образно-метафоричную). «Бесплодие предшествовавшей науки, столь тяжело переживавшееся Бэконом, по большей части обусловливалось раздробленностью наук, их отгороженностью друг от друга, отсутствием коммуникации и обмена [2, c. 360-361]. Читая беконовские тексты, мы понимаем что он, преодолевая