Гуманитарные ведомости. Вып 4 (28) 2018.

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (28), декабрь 2018 г. 56 культуры. В такой картине мира духовные ценности не представляют особой значимости и могут рассматриваться как культурные маргиналии и рецидивы логоцентристкой идеологии. Дискретное сознание порождает множество бессвязных картин мира, которые, при отсутствии единого смыслового начала, порождают онтологический хаос. Это общая тенденция релятивизации и нигилизации духовных ценностей, обосновать значимость которых представляется возможным лишь в метафизическом плане, проявленном в традициях национальной духовной культуры. Национальная культура всегда выступала как противоядие нигилизму и цинизму. Один из авторов недавно произнес ключевые слова о современном (постмодернистском) человеке, сказав, что его ценностью является данное, а не заданное, наличествующее, а не долженствующее быть [10, с. 6]. Это, по сути дела, означает конец нравственности, ибо не сущее (наличное, фактичное, эмпирическое) определяет бытие человека, но должное (идеалы, заповеди). По крайней мере, таков традиционный классический канон нравственной философии, берущий свой исток в этической рефлексии Гераклита, Сократа, Аристотеля, проходящей сквозной линией через всю европейскую (и в западном, и в восточном ее изводе) философию и не прекращающийся сегодня в нравственных исканиях современных писателей, мыслителей, художников, которым не безразлична бытийная судьба человека и мир духовных ценностей. Симптоматично не то, что Парамонов это сказал, а то, что он не видит в этом никакого нравственного ущерба, утверждая, что не произошло ничего страшного. Следует полагать, что если не страшное, то, по крайней мере, нечто ненормальное в культурной ситуации все же произошло. И главная ненормальность в том, что явления ценностного распада, мировоззренческого упрощения воспринимаются как некая норма новой культуры, норма экзистенциального мироощущения. В. В. Бибихин употребил весьма точно метафору блудного сына для характеристики такого сознания: «Современный человек уходит в темноту от собственного суда. Что спрашивать, когда некому отвечать. Человек текущего дня видит себя одиноким, пусть блудным, но сыном, который уже не может вернуться к отцу. Пусть одиночество и горько и жутко, но отец представляется безнадежно далеким» [11, с. 34]. Да, сегодня «иные времена, иные нравы», и уже нельзя быть теми «милыми идеалистами», о которых говорил Ницше, идеалистами, «страстно влюбленными в доброе, истинное и прекрасное и позволяющими плавать в своем пруду всем родам пестрых, неуклюжих и добросердечных желательностей!» [12, с. 271]. Сегодня, конечно, необходимо мужество и трезвость взгляда, позволяющие видеть реально злое , безобразное , неистинное , и не тешить себя иллюзией их несуществования. Не живем ли мы сейчас в такое «смутное время в царстве ценностей», когда призыв к этико-эстетическому единству звучит не как лозунг, но как этический императив времени, ибо этика ответственна прежде всего и больше всего за культуру. Ибо сегодня не только дискредитировано добро во имя