Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 153 Мир, мыслимый человеком как началом есть мир в его полноте: в нем невозможно расчленить ответственность свою и чужую, помыслить другого как эмпирическое отдельное существо, занять позицию стороннего наблюдателя, описать многообразие точек зрения и ракурсов. Он видится единым и нерасчленимым и видится человеком как началом, изнутри: это и есть оптика моральной философии. Отказ от нее оборачивается выпадением из философии как таковой и потерей образа морали как субъектности («субъективизации практического разума»). Если наука (и этика, понимаемая как моралеведение, как знание о морали в качестве внешне данного объекта познания) рассматривает человеческие действия в логике причин и следствий, вписывая человека в качестве звена в эту цепь и в эту логику, то есть если она стремится таким образом объяснить человеческие действия (называя их поступками, но не имея возможности дать определение поступку), опосредуя их знанием (обстоятельств и норм) и эмоциями (желаниями, намерениями и т.п.), то моральная философия утверждает некую неопределимую точку, радикально отделяющую пространство причин и следствий, психологических механизмов, логики и познавательных выводов от поступка как способа бытия человека – и это точка ничем не детерминированного решения о поступке, господства над миром. Мыслить эту изначальность поступающего человека (а поступать может только и исключительно человек – что было очевидно для Аристотеля) может только философ: здесь пролегает неодолимая грань между наукой и моральной философией. В моральной философии человек не есть личность (совокупность психологических качеств и социальных характеристик), не есть психологическое и социальное существо, он не определим ценностными понятиями (точно также как он сам не может определять себя в моральных понятиях). Начальность есть его единственное определение: она дана ему в сознании того, что это он поступает, что это его поступок, что это его собственный мир, его свой Другой. Начало не разворачивается во времени в качестве причинно- следственного отношения, оно – вне времени, не делимо, соотнесено с поступком и миром в полноте и полностью дано в самом поступке как актуальной действительности. Поступку ничто не может предшествовать: ни субъект (поступающий), ни добродетель, ни выбор в качестве содержательного суждения, ни ответственность. Он есть единственный способ бытия добродетельного человека, и это бытие не развертывается во времени и пространстве: у поступка нет места в эмпирическом мире. Он не может стать прошлым (и совершенная подлость остается таковой навечно) и не дан в качестве проекта, идеи на будущее. Понимание этого можно найти у Аристотеля. Моральное решение о поступке (аристотелевский проайресис, включенный философом в тождество начала и человека) не есть ни акт познания, ни логический вывод, оно ни в коей степени не есть переходное опосредующее звено между знанием (например, обстоятельств и норм) и действием или речью. Моральное решение есть акт порождения, оно есть начало и сам человек как моральное существо: оно дано лишь в поступке, у