Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(30) 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 2 (30), июнь 2019 г. 60 является таковой еще и потому, что знание и жизнь по существу являются одним и тем же. По формулировке А. Л. Доброхотова, для Сократа «… истинная мысль и есть жизнь – и не в метафорическом, а строгом и точном смысле» [3, с. 25]. А. Л. Доброхотов прослеживает, как знание у Сократа обнаруживает свою истинную природу в этике, этика – в сфере существования разумного и свободного индивида, а индивид – в собственном бытии, которое необходимо обладает всеобщим характером [См.: 3, с. 26]. При такой трактовке знания и добродетели, познающий вовсе не отстранен от своего предмета, он сознает и проживает этот предмет через самого себя, он глубоко заинтересован в обретении знания, поскольку на кону его собственная достойная жизнь. Познание в трактовке Сократа сосредоточено на поиске общего – общих понятий. С точки зрения А. Г., сосредоточенность на общих понятиях в этике противоречат идее персональности поступков индивида, они отменяют индивидуальные поступок как конкретное дело конкретного индивида. И даже если человек реализует выработанное исключительно им самим знание добродетели, он действует не персонально, не от своего имени, а «в лучшем случае как обобщенная единица, как представитель рода» [2]. Однако, здесь возможна и другая интерпретация. Сократ отвергает все внешние опоры добродетели в виде авторитетов, законов, общественных установлений, мнений и т.п. Опору добродетели человек может искать только в самом себе. Но здесь возникает другая опасность – опасность в своих решениях и поступках оказаться во власти самомнения, своеволия, капризов или корысти и т.п. Осознание общего, правильное усмотрение, служит гарантией от сползания в неуправляемую стихию ничем не ограниченной субъективности, зависимость от которой является ничуть не меньшим проявлением имперсональности, несвободы и безответственности, чем безоговорочное следование внешним указаниям и установлениям. Анализируя философию Сократа, Г. В. Ф. Гегель представляет всеобщность как характеристику «правильного усмотрения», в котором соединены объективная и субъективная составляющие: с одной стороны, «человек не признает ничего такого, о чем не свидетельствует его дух», с другой – «то, что дух, таким образом творит из самого себя, должно произойти из него, как из духа, действующего всеобщим образом, а не из его страстей, капризных интересов и произвольных склонностей» [1, с. 54]. Для Сократа было бы недостаточно предложенного в докладе А. Г. определения морали, для него было важно разъяснение: что значит «быть причиной своих суждений и действий», в каком случае человек в точном смысле слова оказывается такой причиной. А он оказывается такой причиной лишь тогда, когда суждения и решения о действии проистекают из его «духа, действующего всеобщим образом», т.е. не по указке авторитетов, общественных законов и установлений, и не из страстей, интересов и склонностей. Моральное суждения, вынесенное с позиции общего, удостоверяемое сознанием, есть признак его независимости от всего того, что навязывает человеку общество и среда, от всего того, к чему его влечет