Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(32). Т. 2. 2019 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (32), том 2, декабрь 2019 г. 63 400]. Общение в романах Достоевского выходит за пределы всех реальных и конкретных социальных форм и содержит, в определении Бахтина, «выход в карнавально-мистерийное пространство и время» [9, с. 403], ибо Бог и Дьявол борются за душу человека. Образцом анализа произведения в контексте большого времени является соотнесение романа Достоевского с «весёлой относительностью карнавального мироощущения» [9, с. 159]. Карнавальное начало и его проникновение в литературу – её карнавализацию Бахтин именует проявлением диалогического начала в традиционной культуре, способом выхода за пределы риторических норм и правил. Истоки диалогического сознания восходят, по Бахтину, к сократическому диалогу как карнавализованному жанру, который сопоставляет различные точки зрения на определённый предмет, а также содержит способы «вызывать, провоцировать слова собеседника» [9, с. 164]. Важнейшей вехой в историческом становлении диалогического сознания, по Бахтину, является Мениппова сатира, или мениппея, образцами которой учёный называет «Сатирикон» Петрония, «Метаморфозы» Апулея, произведения Лукиана, Варрона. Мениппея построена на сочетании несочетаемого – «фантастики, символики и – иногда – мистико-религиозного элемента с крайним и грубым трущобным натурализмом» [9, с. 171]. Жанру свойственны философский универсализм, изображение безумий, скандалов. «Мениппея любит играть резкими переходами и сменами, верхом и низом, подъёмами и падениями, неожиданными сближениями далёкого и разъединённого, мезальянсами всякого рода» [9, с. 176]. Родственный жанр – «солилоквиум» – беседа с самим собою, открытие внутреннего человека (Эпиктет, Марк Аврелий, Августин). Так выстраивается память жанра, предыстория катастрофического романа Достоевского. Важнейшим проявлением предыстории диалогического начала в традиционной культуре является для Бахтина карнавальная традиция, которую он подробно описал, а также её влияние на литературу в книге о Ф. Рабле и народной смеховой культуре средних веков и Ренессанса. Карнавальная жизнь – «жизнь наизнанку», «мир наоборот». Она отменяет иерархический строй, всякую дистанцию между людьми, заменяя её вольным фамильярным контактом. Бахтин описал важнейшие категории карнавального мироощущения: фамильяризация, эксцентричность, профанация, шутовское увенчание и развенчание карнавального короля, пафос смен и перемен, смерти и обновления [9, с. 184-186]. «Карнавал сближает, объединяет, обручает и сочетает священное с профанным, высокое с низким, великое с ничтожным, мудрое с глупым и т.п.» [9, с. 184]. И, разумеется, имеет древние мифопоэтические истоки. Бахтин подчёркивает амбивалентную природу карнавальных образов и карнавальную природу пародии. «Почти каждый из ведущих героев романов Достоевского имеет по нескольку двойников, по- разному его пародирующих» [9, с. 191]. В лоне пародии зародился один из величайших и «карнавальнейших», по Бахтину, романов, высоко ценимый Достоевским, – «Дон Кихот» Сервантеса. Бахтин анализирует