Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 12 К своей историко-философской реконструкции Причард добавляет важное уточняющее замечание. В случае с Грином, как и в случае с другими представителями моральной философии XIX-XX вв., к задаче ответить на вызов эгоистического морального скептика добавляется задача ответить скептику мировоззренческому, или гносеологическому, то есть тому человеку, который, опираясь на научную картину мира, не видит реальности, которая соответствовала бы моральному долгу. Причард показывает, что Грин пытается противостоять тем философам, которых сам Причард называет «научными моралистами». Они предлагают «физические объяснения» моральных феноменов (возникновения и воспроизводства чувства обязанности) с помощью апелляции к психологическим механизмам. Однако такие «физические объяснения» объясняют не обязанность как таковую, не ее императивную силу, а лишь то, как мы приходим к «ошибочному убеждению», что обязанности существуют и что какой-то конкретный набор действий входит в наши обязанности. Грин, в отличие от «научных моралистов» стремится обнаружить посылки, из которых можно было бы вывести существование самих по себе обязанностей, а не только нашего убеждения в их существовании. Он использует для этого способность человека получать удовлетворение не только от реализации отдельных желаний, но и от течения своей жизни в целом. Именно такое удовлетворение оказывается тем самым собственным благом деятеля, которое не противостоит моральной обязанности, а порождает ее в силу интуитивно постигаемого тождества общего блага и индивидуального [11, p. 44-45]. Итак, Причард указывает на существование неоднородного, но сохраняющего определенное единство платоновско-батлеровско-гриновского взгляда на мораль и в качестве его обобщенного резюме приводит следующее высказывание Грина: «Мотивом любого вменяемого действия, в отношении которого по размышлении деятель может признать себя ответственным, служит желание личного блага в той или иной форме. Было бы избыточно добавлять “блага для себя”, поскольку все, что считается благом так, что деятель совершает ради него поступки, должно быть его собственным благом» [11, p. 36]. Такой взгляд, как показывает Причард, коренится в убеждении, что мораль нуждается в санкции. Как известно, Милль в «Утилитаризме» принимает это убеждение в качестве аксиомы, посвящая санкции морали целю главу. Однако Причард считает, что нужда в такой санкции совсем не аксиоматична [11, p. 36]. И даже более того, отдаленным следствием такого подхода является устранение самой возможности морального блага – хороших в нравственном отношении действий [11, p. 36]. «Было бы поразительным абсурдом, – пишет он, – думать, что в действии, которое мы называем благожелательным, мы не движимы, хотя бы отчасти, желанием, чтобы кому-то другому, [а не нам], стало лучше, и значит желанием улучшить его, [а не наше] положение» [11, p. 37]. А это значит, что обязанность и то, что движет нами при ее исполнении, не зависят от нашего собственного блага. Любая попытка рассматривать их в