Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 187 следовательно, претендует на равное с ним позиционирование. Близость образа З. Гиппиус к образу утонченного юноши, рождает ощущение его амбивалентной природы, в своей сути, доходящей до андрогинности. Андрогин как важная часть философско – эстетической платформы декаданса, был актуализирован в артистических кругах Серебряного века не только как дань моде, но и обуславливался новыми условиями жизни женщин, желающих найти свое место в искусстве и творчестве. В своём творчестве, Зинаида Гиппиус также культивировала андрогинную природу человеческого индивидуума, через которую, видела путь к трансцендентному. Мужской портрет конца XIX – начала ХХ века развивался в нескольких гендерно-сенситивных направлениях. Одно из них, так называемое формальное направление, наименование которого мы заимствовали из творчества В. А. Серова, основывалось на принципах высокого стиля и изображения «наиболее достойного «предмета»» [9, с. 102] в концепцию которого, на наш взгляд, укладывается эстетика мундирного портрета [7, с. 69-78] как репрезентанта гегемонной маскулинности. Выдающейся работой в этом жанре считается портрет великого князя Павла Александровича (1897), кисти В. А. Серова. В композиции портрета фигура князя чуть смещена вправо и дополняется фигурой лошади, являющейся важным конструктом мундирной маскулинности. Привлекательным выступает повествовательное начало портрета, подробно изображающее костюм, воинские атрибуты (латы, шлем и шпагу) великого князя, а также освещение модели. Образ князя не наделён глубоким психологизмом. Это не свойственно мундирному портрету. Зато он даёт точную репрезентацию социального статуса модели. Другим ярким примером подобного типа портрета является «Портрет князя Феликса Юсупова, графа Сумарокова – Эльстона (отца)» (1903) также кисти Серова. В нём личностное волевое мужское начало модели представлено значительно убедительнее. Граф восседает на бравом скакуне, при этом держится очень уверенно. Подбоченившись правой рукой, он как бы утверждает собственное психологическое превосходство, которое находит продолжение в суровом выражении лица графа, с оттенком брезгливости. Его белый мундир в сочетании с выразительным силуэтом лошади рельефно выделяется на фоне сочной зелени парка позади фигуры. Маскулинность лидера – гегемона не признающего возражений, воплощена в этом образе эстетически убедительно и ярко. Метаморфозы профанного характера происходят в мундирном портрете царственных особ. Если во второй половине XIX века их изображение в этом жанре являлось высшим его достижением, то в начале ХХ века содержательность подобных образов порой снижается до уровня народной картинки. Таков образ, созданный Б. М. Кустодиевым в портрете «Его Императорского Величества Государя Императора Николая Александровича Самодержца Всероссийского» (1915). В образе отсутствует жизненность, внутренний психологизм, глубина характера, что передано плоскостным изображением, с точно фиксированными деталями, как на иконе. Это образ –