Гуманитарные ведомости. Выпуск 1(33). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (33), июль 2020 г. 76 следовать логике консеквенциалистского расчета во всем, что касается моральной регуляции человеческого поведения. Свою исключительную приверженность ее деонтологической трактовке писатель выражает с предельной однозначностью и категоричностью: «…ответ на вопрос о том, что делать человеку, признающему истинность и приложимость к жизни закона любви, не может быть основан на предполагаемых последствиях. Последствия наших поступков не в нашей власти. В нашей власти только самые поступки наши» [14, с. 920]. А потому, заключает Толстой, демонстрируя чеканную формулу кантовского ригоризма, «то, что мы не знаем и не можем даже себе представить того, какая будет жизнь людей, верящих в закон любви, так же, как верят теперь люди в необходимость насилия, показывает только то, что, следуя закону любви, мы истинно живем, делая то, что должно каждый для себя и то, что должно для жизни всего человечества» [14, с. 924]. Эта емкая формула позволяет не только квалифицировать толстовскую этику как последовательно деонтологическую, но и преодолеть устойчивую мифологему морального эскапизма мыслителя. В полной мере уяснить, что Толстой отнюдь не призывает нас к самоустранению из сферы общественной жизни по причине несовершенства ее наличного устройства. Напротив, непосредственным социальным результатом органичной и необходимой интегрированнности убежденного непротивленца в окружающий его социум мыслитель считает оказываемое его примером идейное воздействие как на других людей, так и на власть, заключающееся в том, что «…отказ человека от участия в насилии, основанный на требованиях любви, откроет глаза другим людям и привлечет многих к таким же отказам, так что власти не будут уже в состоянии применить насилие ко всем отказавшимся» [14, с. 920]. Подобное рассуждение Толстого составляет третий довод в пользу несомненной оправданности и эффективности непротивленческого способа коренного преобразования общества и его дисциплинарных практик под воздействием перфекционистской проповеди. Таким образом, в основе предложенной Толстым на страницах его статьи «Неизбежный переворот» глобальной программы социального переустройства лежат три принципа последовательного отказа:  от прямого использования насилия,  от взаимодействия с любыми институтами и учреждениями, основанными на насилии или поддерживающими насилие,  от какого бы то ни было одобрения (оправдания) актов насилия или признания его социально-исторической необходимости. Механизм реализации этой стратегии «великого отказа» от насилия – в диапазоне от соучастия в персонифицированном насилии до сотрудничества с государством как источником насилия институционализированного – поразительно прост: если каждый человек преодолеет в себе «суеверие необходимости насилия» [14, с. 925], то в итоге с неизбежностью возникнет добровольный союз людей, члены которого, объединенные приверженностью