Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (35). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (35), ноябрь 2020 г. 145 Рис. 5. Соловьева Е. Е., Ционглинская Е. П. Развитие речи, 1923. С. 136. Задания ученику явно выстроены «поперек» стихотворных текстов и визуального ряда. Что видел Пушкин? Как будет ученик отвечать на этот вопрос – опираясь на текст или на иллюстрацию? О чем скажет – о кремлевских башнях и куполах церквей или о стаях галок на крестах? Несмотря на ироничное пушкинское перечисление огородов, саней, модных лавок вперемешку с башнями и дворцами, автор учебника не сомневается, – и исключает сомнения у учеников – какое чувство поэт «питал» (именно так, высоким слогом) к Москве. А вот разговор о Петербурге – это болота, тяготы рабочих и промышленность. Любви не предполагается, только «последствия» основания города… Почему Санкт-Петербург – несмотря на двухсотлетнюю «столичную» историю – так и остался «в голове», но не в сердце России? Возможно, дело как раз в духовной миссии города. Москва и ее «сорок сороков» православных церквей – некое сакральное, веками намоленное место; Петербург – «искусственная конструкция», окно, прорубленное для решения отнюдь не духовных, но сугубо светских государевых задач. Отметим, что ни одного изображения Санкт-Петербурга в азбуках и букварях исследуемого периода нами не обнаружено. Даже рядом с фразой «царь и царица живут в столице» автором помещен рисунок Московского кремля, что, вероятно, сбивало детей с толку [23, с. 55]. Напротив, Москва в учебниках грамоты представлена весьма зримо – купола Кремлевских церквей подчеркивают (осознанно или