Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (35). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (35), ноябрь 2020 г. 149 упоминание ряда исторических событий и лиц, – все это, вероятно, затрудняло ребенку чтение и понимание прочитанного. Включение этих отрывков в учебник, возможно, было продиктовано тем, что к началу XX века поэтическое наследие А. С. Пушкина прочно входило в национальный канон детской дидактической литературы России. Его тексты олицетворяли «самобытное», «особенное», и во многом являясь квинтэссенцией национальной литературы. Еще в 1859 году поэт Аполлон Григорьев афористично сформулировал: «ПУШКИН – НАШЕ ВСЁ» . В школьных пособиях столицы как «самые-самые» русские города были представлены через слово «самого-самого русского» поэта. Несколько спрямляя, скажем, что церковные купола и Пушкин – как наиболее устойчивые стереотипы «русскости» маркировали таким образом столичное пространство города, делая его узнаваемым с точки зрения общенационального культурного кода. Итак, удалось ли нам обнаружить и опознать идею национальной идентичности в текстах и иллюстрациях азбук, букварей, книг для чтения начала XX века? Вполне ответственно можно утверждать, что – да. Одним из приемов презентации этой идеи ребенку, только начинающему познавать «широкий мир», было ее олицетворение (в том числе буквальное) в образе столицы – главного города страны, точки «собирания» народов и земель. Как центр территории, место власти, сосредоточие промышленности, транспорта и торговли, как узнаваемый архитектурный объект и запечатленный в слове образ, столица присутствовала на страницах пособий обучения грамоте. В учебниках упомянуты обе столицы России, но черты собственно русского «главного города» приписаны авторами только одной из них – Москве. Эта избирательность особенно ярко была выражена в визуальном нарративе: образы исторического центра города – Кремля – наиболее часто сопутствовали разговору с ребенком об Отечестве и его принадлежности к единой «семье народов» России. В заключение отметим, что в букварях и азбуках начала века образ столицы – не единственный (и даже, пожалуй, не самый распространенный) способ поговорить с маленьким читателем о нации и национальном. В это время Россия являлась еще преимущественно аграрной страной, и процессы ее урбанизации только набирали обороты. В школьном учебнике идея национальной идентичности чаще предъявлялась через «деревенский», а не городской подход: картины родной природы, этнические костюмы, традиционные полевые работы, «лето Господне» и т.д. [16]. «Русскость» в этот период – скорее рустикализм. Но скоро все изменится: отражая дискуссии о промышленном и урбанистическом развитии страны, в буквари придет идея «единой социалистической нации», главными станут не этнические и культурные, но экономические и социальные (классовые) ее признаки, а образ столицы превратится в метафору революционного обновления и фабрично- заводского строительства [3, 4].