Гуманитарные ведомости. Выпуск 4 (36). 2020 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (36), декабрь 2020 г. 101 бойкий крикнул командиру: – Врёшь-с! ... Есть Бог! И – командира… в ухо. Возревновал» [10, c. 462]. В этом рассказе функция мотива чуда снова евангельская: неверующие «видя не видят и слыша не слышат»; сомневающиеся укрепляются в вере, а верующие радуются явному доказательству истинности веры. «Пруд весь изъездили. Иконы не нашли. И не мудрено: ночью ее принял вплавь, на середине пруда…отец возревновавшего мальчишки. Где та икона – неизвестно. Время придёт – объявится » [10, c. 462], – так оптимистично – провидчески заканчивает И. С. Шмелёв рассказ. Икона – соединение дольнего и горнего миров, соединение земного и небесного через образ , из ображ ение, от ображ ение. Но иногда не только через образ, но и через материальное воплощение этого образа. В рассказе «Угодники Соловецкие» (1948 г.) представлено чудо спасения человека из заточения, явленное от «иконы-мученицы, иконы- странницы, …. иконы-освободительницы от уз тяжких» [10, c. 479]. Швейцарец, бывший биржевой маклер, живший в Петербурге, после революции 1917 года попадает на Соловки «как паразит советской страны» [10, c. 479]. Однажды находит он половинку расколотой штыком иконы. Сначала боится взять: «может быть строгая кара – за хранение «опиума для народа»» [10, c. 480]. Но «что-то, в мыслях, велело: «Взять, сберечь»» [10, c. 480]. А вскоре происходит обретение второй части иконы, тоже чудесным образом: увидел доску и « что-то толкнуло …подойти, взглянуть» [10, c. 481]. Щвейцарец действует импульсивно, «не думая ни о чём» [10, c. 481] – его словно едёт невидимая рука. Так в рассказе появляется мотив Провидения, Божиего промысла, того, что всё происходящее «не случайно» [10, c. 482]. Промыслительно обретённая икона оказывается образом Соловецких угодников. Для героя рассказа с обретением иконы чудеса продолжаются: совершенно неожиданно его отпускают из Соловецкого лагеря и разрешают уехать на родину. Вернувшись в Цюрих, на вопросы родственников об удивительном спасении швейцарец отвечает, показывая на икону: «Она вывела меня из ада» [10, c. 484]. Будучи рационалистом по натуре, он пытается найти того, кто, возможно, похлопотал о его освобождении, но: «Не мог ничего узнать. Не знали и в самом Берне» [10, c. 484]. Швейцарец ещё более укрепляется в мысли о чудесном заступничестве – «ему казалось, что он теперь знает всё » [10, c. 484]. Ещё одно чудо – чудо прозорливости, предвидения будущего теперь уже у самого спасённого – происходит, когда «русская благочестивая женщина» [10, с. 484] просит швейцарца отдать или продать ей эту икону. Тот отвечает, что при жизни своей «ни за что» этого не сделает, зато «после моей смерти вы её получите» [10, c. 485]. Так и сбылось. После смерти швейцарца женщина даже «не успела спросить» [10, c. 485] у родственников, что случилось с иконой, как неожиданно для себя получила её в дар. Удивителен финал рассказа: в качестве прозорливца, провидца выступает сам писатель. В рассказе, созданном в 1948 году, во время расцвета Советского Союза, И. С. Шмелёв пишет: «я вглядывался в строгие лики