Гуманитарные ведомости. Выпуск 2 (38). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (38), июль 2021 г 23 идеальную нормативную программу. Но эта «практическая» сторона академической этики всегда имела нулевой результат: ни объяснить, ни исправить нравы она оказывалась не в силах, и все ее попытки заканчивались жестким идеологическим морализаторством. Иными словами, первый вопрос философии, согласно С. С. Гогоцкому, это вопрос гносеологический – о том, как возможно знание . Это вполне соответствовало духу времени: в зените академической славы было гегельянство, а импульсы нарождавшегося иррационализма еще не дошли до отечественной академической среды в полной мере. Но нравственность как таковая не подается рациональному объяснению: ни ее сущность, ни ее происхождение, ни ее проявления, ни ее необходимость никак нельзя истолковать в рамках рациональной телеологии. Красота и безумие нравственного поступка всегда будут затмевать любые попытки его объяснения. И здесь возникает оппозиция между «нравоучительной философией» и «нравственной философией». Последняя, с нашей точки зрения, является более точным понятием, в котором выражено своеобразие русской философии, отличающейся не столько теоретическими изысканиями, сколько нравственными переживаниями и экзистенциальными вопрошаниями. Обратимся вновь к Б. П. Вышеславцеву, назвавшего в качестве основной черты русской философии ее «интерес к проблеме Абсолютного» [3, с. 154]. Этот интерес требует особого языка философии, отстоящего от схоластической традиции академической и университетской философии. Таким языком выступает литература, на что прямо указывает Вышеславцев. Достоевский является здесь предельным выражением сущности трагического противоречия, свойственного человеку вообще. Философ пишет: «Достоевский является трагиком не менее Шекспира, и его романы легко принимают форму театральных драм. Античная идея «катарсиса» и христианская идея искупления всегда приковывали его внимание. Здесь выступает явно интерес русской философии к проблеме страдания, к проблеме Иова, проблеме трагической судьбы и Провидения» [3, с. 155]. Интерес русской философии к проблеме страдания и есть по сути дела нравственный интерес, а поэтому его можно трактовать в терминах именно нравственной философии. А саму литературу как наиболее адекватной формой высказывания нравственной философии. Кроме Б. П. Вышеславцева на близость русской философии и русской литературы указывали многие именитые философы и исследователи, перечислением которых здесь вряд ли стоит заниматься. Они хорошо известны. Но на некоторых стоит все же указать. Это критик и литературовед Е. А. Соловьев (Андреевич), стоявший у истоков марксистской литературной теории, автор капитального труда «Опыт философии русской литературы» (1905), в котором дано много метких, тонких и глубоких оценок русской литературы, ее месту и роли в отечественном культурном, философском и духовном самосознании. Несмотря на марксистскую ориентацию автора, нельзя не согласиться с рядом его бесспорных тезисов, которые признавались и представителями оппозиционного