Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (39). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (39), октябрь 2021 г 42 деклараций о том, о чем не может быть предметного знания .) Критический же философ, скромно признающий субстрат опыта недоступным для положительного опыта, сумеет отклонить такие возражения как необоснованные и показать, что противник (догматик) нисколько не богаче его знанием о природе души, но что критический философ превосходит своего догматического оппонента благодаря своей моральной надежде и вере [3, с. 331 (А383-384)]. Он превосходит его не потому, что больше знает о предмете, – они оба, по его собственному честному сознанию, знают одинаково мало , – но потому, что подобное самоограничение знания подводит его к возможности моральной надежды и веры относительно этого предмета. Однако, даже если окажется верным утверждение, что вера оппонента (догматически в кантовском смысле рассуждающего ученого либо профана) основана на одной из версий психологического догматизма, вера критически просвещенного ученого либо профана, именно как вера практического разума, открывает возможность расширения разума в другой плоскости, в ином аспекте, чем тот, в котором находится разум, высказывая принцип догматического материализма в психологии, а потому отнюдь не дает критическому философу права считать более благоприятной и потому истинной другую версию догматической же психологии. Практический разум только надеется на то и верит в то, что разум догматика утверждает как безусловную спекулятивную истину. Однако установка кантовского критицизма отнюдь не противоречит тому, чтобы оба они могли веровать в одно и то же. Помимо того примечательного обстоятельства, что именно здесь, при выведении идеи моральной телеологии, как царства этических целей в единстве с царством природы, Кант демонстрирует наиболее наглядно воплощение на деле своего намерения ограничить (догматически-спекулятивное) знание, чтобы освободить место для (моральной) веры и надежды, нужно обратить внимание и на содержание этой веры и надежды: в психологическом аспекте это содержание есть «самостоятельное и … устойчивое существование моей мыслящей природы», причем распространяемое за пределы земной жизни, то есть бессмертие души. Если же бессмертие души может быть одним из элементов моральной религии разума, то намеченная в главе о паралогизме разума идея морально-практической телеологии (царства целей) состоит в непосредственной связи с основами такой религии разума. Форма этой связи уже не столь существенна. Возможно, что критическая гносеология опосредуется с моральной религией постулатами практического разума, в том числе постулатом индивидуального бессмертия; но возможно, что эти постулаты, по крайней мере в той форме, как они представлены Кантом в «Критике практического разума», будет трудно согласовать с базовыми установками этического идеализма в смысле самого же Канта. В таком случае концептуальное опосредование может давать сама идея царства целей (получающего в учении о религии форму «этического сообщества»). Еще один аспект связи общего очерка моральной телеологии в главе первой «Критики» о паралогизме с моральной религией разума выясняется из того, что верховный закон системы целей заставляет каждого ее члена стремиться «сделать себя