Гуманитарные ведомости. Выпуск 3 (39). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 3 (39), октябрь 2021 г 83 Новалис, Л. Тик и В. Вакенродер, идеализируя средневековое католическое христианство, настаивая на интимном переживании благоговения, воспевая поэтический способ познания действительности через вчувствование, что было в целом свойственно распространению иррационализма в конце XVIII века в Германии [8, c. 25-26]. Роль искусства в личном восприятии религии занимает особое место. В книге В. Вакенродера «Сердечные излияния монаха, любящего искусства» любовь к искусству возводится до степени религии [3, c. 428]. Искусство – это чудесный язык, «на котором смертные выражают божественное во всей его силе» [8, c. 73]. В. Жирмунский определяет общую интенцию романтизма как «чувство присутствия бесконечного в конечном» [8, c. 12] и стремление выразить невыразимое и неизрекаемое (unsдglich, unaussprechlich) [8, c. 33]. Ф. Шлегель был гуманистом и поклонником греческой культуры, но в своих поэтических впечатлениях от некоторых картин Дрезденской галереи он восхвалял сюжеты христианской живописи [3, c. 429], отдавая предпочтение католицизму перед протестантизмом, из-за того, что первый не игнорирует чувственную сферу религии. Сюжеты картин превратились у Шлегеля в сюжеты сонетов о рождении Христа, Святом семействе, Деве Марии, евангелисте Луке. Обращает внимание свободное переключение автора с воспевания греческих богов на христианские темы и обратно. В романтическую эпоху с ее акцентом на внутренние душевные переживания религия становится феноменом индивидуального душевного опыта, часто не имеющего ничего общего с историческим контекстом. Так Д. Г. Байрон наполняет личным содержанием библейские тексты в цикле «Еврейские мелодии», собственную мифологию творения создает У. Блейк («Брак неба и ада», «Пословицы из ада»). После презрения к средневековью и готическому архитектурному стилю, характерному для Возрождения и эпохи Просвещения, со второй половины XVIII века появляется интерес и увлечение готикой. Фантастические и вымышленные истории, помещенные в мрачные и таинственные интерьеры средневековья, наполняют готические романы («Замок Отранто» Г. Уолпола (1764), «Ватек» У. Бекфорда (1782), «Мельмот Скиталец» Ч. Мэтьюрина (1820), «Монах» М. Г. Льюиса (1792)). У. Вордсворт описывает готические руины в «Тинтернском аббатстве», смещая фокус от внешнего пейзажа к внутреннему ощущению и мысленным образам аббатства. Очарование старинного архитектурного ансамбля и его легенду описывает Д. Г. Байрон в «Элегии на ньюстедское аббатство». Образы средневековых рыцарей воспевают Л. Тик, В. Скотт. Ф. Шатобриан мечтает о восстановлении ортодоксального католического христианства («Гений христианства», «Мученики», «Атала») [10, c. 445]. В романтизме искусство полностью дистанцируется от заданной реальности, не ориентируется на ожидания от религии, политики, заказчиков. То, что раньше рассматривалось как реальность и мыслилось в онтологическом различении бытие/небытие, теперь перемещается в саму систему (конкретное произведение искусства) и согласовывается с внутрисистемными различениями, проявляя совершенное безразличие к реально существующему