Гуманитарные ведомости. Выпуск 4(40). 2021 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (40), декабрь 2021 г 64 биоэтики. Необходимость этого обусловлена тем, что в цифровом пространстве уже сложился бизнес на практиках цифрового траура, цифрового погребения, использования информации об умерших и т.д. (см.: К. Оман, Л. Флориди «Политэкономия смерти в век информации: критический подход к индустрии цифрового послесмертия») [17], что ставит вопросы об этической допустимости и правовой обоснованности получения доходов от смерти пользователей Сети; - проблема отношения к посмертной цифровой личности. Эта проблема связана с предыдущей, и относится к этико-культурным практикам траура, которые формируют новое отношение к цифровой личности после смерти человека. Как, с этической точки зрения правильно поступать в этом случае - оплакивать, общаться, или игнорировать? Существующие на данный момент технологии предлагают создание чат-ботов, сформированных на основании прижизненной цифровой информации о личности, которые создают эффект общения с умершим. Различные сайты предлагают новые практики траура, мемориалы; создаются, так называемые, цифровые кладбища – причем не только для людей, но и для домашних любимцев. В этом пространстве люди могут поделиться своей скорбью, разместить воспоминания об умершем. С другой стороны, данная проблема усложняется, благодаря описанной выше проблеме моральной идентичности личности и ее цифрового двойника. Кроме того, такие пространства скорби расширяют возможности троллинга или похищения информации об умершем; - проблема прав и защиты посмертной цифровой личности; проблема оценки критериев нанесенного ей ущерба. Суть этой проблемы, в этическом смысле, заключается в следующем – можно ли рассматривать зло, причиненное цифровой личности в цифровом пространстве аналогом зла, причиненном личности в реальности? Иными словами, можно ли рассматривать кражу информации – как воровство имущества, использование цифровой личности – как похищение и обращение в рабство человека (т.е. самовольное лишение свободы и эксплуатацию), стирание цифровой личности – как убийство? В первую очередь, необходимо этическое осмысление цифровых преступлений, потому что оно повлечет за собой и правовую оценку, что значительно расширит правовые практики регулирования цифровой реальности. В случае с живыми пока применимы критерии морального или психологического ущерба от подобных действий в Сети. Но какие критерии должны быть применимы в аналогичных случаях к посмертной цифровой личности?; - проблема религиозного статуса цифровой смерти и бессмертия. На данный момент известно, что идея послесмертного цифрового существования поддерживается некоторыми религиозными течениями [4, с. 156]. Тем не менее, актуальным остается вопрос: может ли цифровое послесмертие быть приравнено к послесмертному существованию, в которое верят представители конкретной религии, или ему должен быть придан особый религиозный статус? Ведь, логично предположить, что, в таком случае, цифровая личность может считаться аналогом души – или части души, что коренным образом может изменить религиозное мировоззрение, сформировав цифровую религию.