Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(42). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (42), июль 2022 г. 110 ные и культурные отличия от остальной массы населения и тем самым упрочить свое особое социальное положение. Социальное положение высшего класса (сперва – дворянства, затем – интеллигенции) создавало условия и возможности не только для научения определенному обращению с языком и продуцирования особого типа культуры, но и способствовало трансляции своих (изначально внутриклассовых) пред- ставлений о языке и культуре другим социальным группам (например, пред- ставления о том, какое владение языком должно быть признано достойным че- ловека – разумеется, речь шла не о человеке вообще, а о том его образе/той ан- тропологической модели, которая была признана в качестве достойной данной социальной группой). Проникновение представлений о культуре и языке, разработанные внут- ри высшего класса, в другие классы (чему немало способствовала система об- разования) привело к универсализации этих воззрений (их классовое происхож- дение оказалось забыто и они стали восприниматься как представления, харак- терные для нации в целом, безотносительно к имеющемуся внутри этой нации социально-классовому расслоению). Этот феномен П. Бурдье называет «уни- версализацией частного» (как Вы помните, мы уже сталкивались с ним в про- шлой лекции, когда размышляли о взаимоотношениях подчиненных культур с доминирующей/легитимной культурой, которая оказывается одновременно и культурой господствующей нации, и культурой господствующего класса). Процесс распространения взглядов господствующего класса за пределы этого класса, усвоение этих воззрений другими социальными классами имело двоякие последствия. С одной стороны: признание культурных и языковых цен- ностей господствующего класса в качестве высших, универсальных и легитим- ных, легитимировало (оправдывало) доминирующее /привилегированное поло- жение господствующего класса как носителей, создателей, хранителей и транс- ляторов высших культурных ценностей (вспомним, например, философию эпо- хи Просвещения и самих философов-просветителей). С другой стороны это ве- ло к тому, что языковая компетенция подчиненных классов стала оцениваться с точки зрения критериев качества речи, принятых в господствующей группе, и восприниматься как недостаточная. Представление о языковой депривирован- ности низших слоев общества сочеталось с представлением об их культурной депривации. Представители подчиненных классов воспринимались не как но- сители иной/альтернативной культуры, а как находящиеся вне культуры вообще; при этом, конечно, под понятием «культуры вообще» понималась легитимная культура доминирующего класса, с точки зрения которой подчиненные классы – в плане владения ими культурной компетенцией – воспринимались как невеже- ственные, безграмотные и бескультурные [4]. Стремление представить подчиненные классы как людей без культуры означает стремление свести культуру только к той ее разновидности, которая создается и поддерживается данной господствующей группой. Здесь мы стал- киваемся снова с «универсализацией частного», когда конкретным воплощени- ем универсальной культуры, обладающей всемирной значимостью, объявляется частная культура доминирующего класса, который, в попытках укрепить леги-