Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(42). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (42), июль 2022 г. 15 сугубо природные, и соответственно чистую этику свободы в натуралистическую. Ибо, хотя рефлексия кантовской чистой этики совершается вполне в стихии рассудка, она живет и направляется регулятивными идеями практического разума, выходящими далеко за границы возможностей сугубо рассудочного познания, а потому и не находящими себе адекватного выражения ни в каком предмете этого познания. Предмет практического познания и самопознания, прежде всего – сам субъект свободы и подданный ее законов, всегда больше того, что он есть как предмет рассудка, хотя мышление о морали необходимо совершается в категориях познания, в категориях рассудка, и хотя поэтому метафизика нравов, впрочем, как и практическое познание средствами обыденного рассудка, предполагает чистые понятия теоретического рассудка (категории природы). Это познание совершает рассудок , как практическая способность суждения (не обязательно научно образованная), под руководством нравственных идей. Закон свободы и субъект свободы в кантовской этике не есть , по «материи», предмет рассудка, и для нужд собственно нравственно- практического самоопределения он не требует представления в качестве такого предмета; однако для нужд практического познания , для нужд, следовательно, «теории, основанной на понятии долга» (неважно, идет ли речь о теоретическом познании простеца или философа), он должен быть представлен как предмет рассудка, и, согласно Канту, он может быть представлен как таковой потому, что в том единственном отношении, которое в практической области существенно, в отношении своей формы, он вполне аналогичен существу природы, закону таких существ и их всеобъемлющей системе, а потому допускает познание по аналогии как (-если-бы) предмет рассудка, как (-если- бы) закон природы и как (-если-бы) система природы (понимаемая как система явлений). Что может быть предметом практического разума? Вопрос о категориях практического разума и о системе (таблице) этих категорий ставится Кантом в «Критике практического разума» в контексте разговора о «понятии предмета чистого практического разума». И это вполне оправдано: если разум есть также, в одном из его аспектов, способность суждения, способность определения причинности воли и понятия об этой причинности, то, выполняя эту свою функцию, он определяет некий предмет , и именно своеобразие этого предмета может заставить философа допустить для него особого рода понятия, или категории. Дело только в том, что это за предмет. В «Критике чистого разума» Кант констатировал: «если чистый разум и направлен на предметы, то все же он не имеет непосредственной связи с ними и наглядными представлениями о них, а относится только к рассудку и его суждениям», и уже рассудок относится к чувственному созерцанию и определяет предмет созерцания [2, с. 292 (В363)]. То есть, единство возможного опыта и его предметов не есть предмет разума; его предметом можно назвать только «обусловленное знание рассудка» [2, с. 293 (В364)], единство рассудочно оформленного сознания, для которого разум ищет все более фундаментального условия, восходя в ряду условий вплоть до безусловного.