Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(42). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (42), июль 2022 г. 19 значение практических элементов в этом разуме; но Циммерманну чужд всякий намек в этом направлении. Мы уже говорили выше, что система идей строится у Канта по руководству системы категорий рассудка. Речь идет о трех идеях безусловного: безусловное синтеза в субъекте, безусловное синтеза в ряду явлений и безусловное синтеза «частей в системе». Это, однако, именно идеи разума. Они, безусловно, имеют в философской системе Канта совершенно реальное значение также и для разума в его практическом употреблении: идея субъекта – как идея субъекта трансцендентальной свободы; идея мира – как представление о совокупности моральных явлений (целей воли), т.е. идея царства целей, являющегося одновременно как царство природы (идея морального мира); трансцендентальный идеал – как понятие о единичной вещи, всесторонне определенной нравственной идеей (идеал святости воли). Только эти три понятия разума (идея свободы, идея царства целей и идея святости) действительно превосходят уровень (понимания) практического рассудка (который каждое понятие стремится свести к понятию природы, и для которого поэтому весьма сомнительна сама возможность мыслить практическую идею). Поэтому только эти три понятия разума, как три аспекта практической идеи безусловного, и можно было бы назвать категориями практического разума, в отличие от категорий рассудка – если бы только именование понятий разума в его практическом употреблении «категориями», а тех же самых понятий разума в его теоретическом употреблении «идеями» не вносило терминологическую и содержательную путаницу. Все же остальные чистые понятия практической философии могут быть, без ущерба для чистоты самого этического учения, понятиями рассудка , при условии чистоты происхождения его верховного основоположения . И в обиходных практических оценках, и в практической философии как «теории» разум выступает как практическая способность суждения и умозаключения. Это, однако, не означает, что все моральные суждения должны быть чистыми суждениями разума, даже если такие суждения (практические законы) лежат в основе практической способности суждения, как ее трансцендентальные предпосылки (подобно тому, как основоположения чистого рассудка лежат в основе чистого естествознания). Кант о специфике категорий практического разума Если же единственные предметы практического разума суть доброе и злое, как необходимые предметы способности желания, определяемой чистым моральным законом a priori, то понятие о предмете практического разума есть понятие о способности желания, вполне определяемой к действию только чистым моральным законом. С одной стороны, определяемый практическими понятиями предмет есть не чувственно данный в опыте объект, но акт определения воли законом свободы, относящимся не к фактам природы, но к поступкам, соединяющимся в образ действия и образ мысли, в «поведение умопостигаемых существ» [1, с. 444], – постольку понятия практического разума, как понятия о таком предмете, существенно отличаются от категорий теоретического разума. Но, с другой стороны, понятия о доброй воле (понятия практического разума), во-первых, просто как понятия суть, подобно