Гуманитарные ведомости. Выпуск 2(42). 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л.Н. Толстого № 2 (42), июль 2022 г. 6 determine itself. The activity of the mind as a self-determination of the moral law by the consciousness, as an unconditional activity, does not need the mediation of categories and conclusions; the activity of the mind as practical thinking and philosophizing requires practical categories that also indicate the logic and structure of the system of practical philosophy, although it meets insurmountable boundaries, turning out to be knowledge only in the value-practical sense. Keywords: Kant; practical philosophy; reason; practical reason; subject of practical reason; category; table of categories; mindset; practical judgment ability, DOI 10.22405/2304-4772-2022-1-2-5-24 В этике Канта добро и зло понимаются как единственные объекты практического разума, но сам этот разум имеет дело преимущественно с определением воли как способности действительного создания предметов своих представлений. Поэтому у практического разума своеобразный предмет, который он сам a priori создает: моральное умонастроение. Поэтому также в практической области не предмет воли служит основанием морального закона, но закон «определяет и делает возможным» предмет воли и понятие о нем. Вследствие этого понятия практического разума существенно отличаются от категорий чистого теоретического разума. Эти «категории свободы» Кант считает даже возможным представить, по формальной аналогии с чистыми понятиями рассудка, в особой таблице [1, с. 449]. Между тем это систематическое новшество второй «Критики» вызывает весьма серьезные (и проникающие в самую глубину кантовской системы) вопросы и сомнения. Если в «Критике чистого разума» чистые понятия рассудка были исчерпывающим образом охвачены таблицей категорий, – иначе говоря, если таблица теоретических категорий полна, – то уже со стороны спекулятивной критики сомнительна возможность особых категорий чистой воли. «Можно ли здесь еще говорить о категориях в полном смысле слова?» [12, с. 6]. Эти сомнения только усиливаются, если учесть постоянно подчеркиваемую Кантом специфику практической рациональности. Если закон практического разума a priori и непосредственно определяет не предмет в чувственном мире, а волю , как способность причинности в чувственном мире, – и если следствием определения бывает акт (поступок), а не понятие , то возникает оправданное сомнение, есть ли вообще у так понимаемого практического разума какие бы то ни было чистые понятия. Другое дело, что практический разум есть у Канта одновременно и способность определения свободной причинности, и способность определения предмета практического познания, практическая способность суждения, дающая в научной или просторечной форме ответ на вопрос: «что я должен делать?». Эта способность нуждается в категориях. Но для нее оказывается принципиальным то, в каком отношении ее будто бы особенные категории находятся с чистыми понятиями теоретического рассудка. В кантоведческой литературе проблему категорий практического разума ставили достаточно редко, и чаще всего в экзегетическом ключе, в намерении понять смысл и логику соответствующего раздела второй «Критики». Мы хотели бы рассмотреть эту проблему в более широком контексте, в контексте общего представления Канта о разуме и категориях, о практической причинности и практическом познании; только в этом случае можно будет мотивированно поставить не только «вопрос о факте» (что сказал