Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (43) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (43), ноябрь 2022 г 153 43; 97] и т.д. Кроме того, избиение Авдия в поезде отсылает к страданиям Иисуса Христа в римской претории, а финальная сцена романа представляет собой реминисценцию новозаветного эпизода распятия, где действующие лица умышленно воспроизводят события, описанные в книгах Евангелия: «Креста и гвоздей не хватает в этой поганой степи! То-то было дело! Распять его!» [8, с. 201]. Принципиально важно, что Авдий внутренне ассоциирует себя с Христом, оказывается телеологически подготовленным к воссозданию мученичества ради спасения молодых грешников: «Если человек не сможет возомнить себя втайне Богом, ратующим за всех, как должен бы ратовать Ты о людях, то и Тебя, Боже, тоже не станет…» [12, с. 437]. Таким образом, в философии Айтматова можно выделить еще один признак богоискательства: в произведении нет противоречия между тем, что Авдий выступает в романе церковным реформатором, и тем, что он же Христос своего времени. Необходимо подчеркнуть, что для исследования текстов с библейскими ретроспекциями учитываются два аспекта: создание писателем собственного образа Христа и возможности его аллюзивных откликов в других героях. После рассмотрения второго аспекта (параллели Авдий / Христос) приступим к первому – наиболее важному, поскольку тема Христа – концептуальный момент в философии писателя. Литературовед А. В. Касьянов выделял пять основных типов построения сюжета, основанного на библейских мотивах, и «Плаху» относил к четвертому: «К этому типу могут быть отнесены произведения, в которых отдельный библейский эпизод не развивается как самодостаточная сюжетная линия, но образует отдельный законченный вставной микросюжет, очерченный рамками цельного эпизода. Расходящиеся от этого микросюжета ассоциации могут складываться в связующий лейтмотив, формирующий контрапунктное построение сюжета – по принципу наложения одной сюжетной линии на другую» [13, с. 18]. Так, Айтматов вводит в роман свое центральное понятие «исторического синхронизма» – способности человека «жить мысленно разом в нескольких временных воплощениях, разделенных порой столетиями и тысячелетиями» [8, с. 162]. В больном сознании юноши возникает сюжет о Христе, где он оказывается его современником: «Но тот, кто переживает былое как свое кровное, как свою судьбу, тот мученик, тот трагическая личность» [8, с. 162]. Авдий умоляет иудеев, собравшихся у стен Иерусалима, не допустить казни Христа и предотвратить страшную трагедию («крушение мироздания»), но не может повлиять на ход свершившихся событий. Тем не менее, подобно религиозному философу, Айтматов приближается к осмыслению категории свободы человека. В данном случае замысел писателя схож с идеей «объективации» Н. А. Бердяева (о том, что объективной реальности не существует, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа). Как утверждал философ: «Мир объективации есть падший, мир заколдованный, мир явлений, а не существующих существ. Объективация есть отчуждение и разобщение… Мир объективации не духовный мир» [14, с. 258], «Объективный