Гуманитарные ведомости. Вып. 4 (44) 2022 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (44), декабрь 2022 г. 67 естественный эгоизм – стремление внутренно обособиться от всего другого и все свое поставить безотносительно выше всего чужого, так существует в нем и естественный атеизм (разумею практический, так как теоретический иногда имеет чисто мозговой характер и есть лишь заблуждение ума, невинное в нравственном смысле) – практический атеизм, или гордое стремление отрешиться от абсолютного совершенства, поставить себя как безусловно независимое начало своей жизни», а такое «отделение от абсолютного центра вселенной», когда «говорится не "стыдно" и не "совестно", а "страшно"» и само «духовное существо человека реагирует с особою сосредоточенностью и напряженностью в том чувстве "страха Божия", доходящего при совершившемся, хотя бы невольно, нарушении высшей воли до панического ужаса (horrorsacrilegii), который был так хорошо известен древним» [15, c. 174- 175]. В этом контексте он отмечал недопустимость случаев, когда, к примеру, элиты разделились между «охранителями» и теми, кто, подобно И. С. Аксакову (1823-1886), испытал «живое чувство справедливого негодования» от «жестокого преследования возбужденного церковными и гражданскими властями против местной протестантской секты», ссылаясь на М. П. Погодина (1800-1875), полагавшего, что разрешение религиозной свободы приведет к тому, что «половина православных крестьян отпадет в раскол (схизма староверов, весьма многочисленных, несмотря на все преследования), а половина высшего общества перейдет в католичество», демонстрируя, что они «только по наружности» принадлежат к синодальной церкви, ибо «отвечать острогом на искреннюю потребность веры, на запросы недремлющей религиозной мысли, острогом доказывать правоту православия – это значит посягать на самое существенное основание святой веры, – основание искренности и свободы, подкапываться под самое вероучение православной церкви...» [16, c. 232]. Привычное для публицистов, СМИ и массового сознания деление сограждан на стереотипные идентификационные маркеры «бурсак» / «атеист», «православный» / «сектант», «семинарист» / «безбожник» или «верующий» / «атеист» в контексте экспертного языка философии религии не столь очевидны, особенно если их рассматривать в свете Я2 А. В. Михайлова (1938-1995), писавшего, что «заведомо атеистическая», как и вообще «любая серьезная философская мысль заключает в себе теологические импликации», выступая как «известное богословие» [13]. В таком общем контексте, «атеист» («верующий безбожник»), как заметил Помяловский, это не столько «преступное беззаконие» и «социально опасное нарушение норм», подлежащее неминуемому уголовному наказанию в Российской империи, сколько элемент естественного, т.е. «нормального» и, тем самым, «нормативного» личностного развития самосознания каждого индивида, «рясоносные атеисты» с чем мог бы согласиться и один из классиков современной антропологии, Б. Малиновский (1884-1942), всемирно известный автор статьи «Magic, scienceandreligion» (1925), отметивший, что каждый человек, начиная с глубокой древности, всегда сочетает в себе «магию, религию и науку» (сакральное и мирское), поскольку « в каждом ...обществе…