Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (47) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (47), октябрь 2023 г 24 Partnership of Leo Tolstoy and Vladimir Chertkov» («В поисках России без насилия: партнерство Льва Толстого и Владимира Черткова»). В связи с малодоступностью книги А. Фодора, на Западе, а Г. Ореханова можно читать только по-русски, Чертков известен западному читателю главным образом по биографии канадского автора (бывшей московской журналистки) Александры Поповой (Alexandra Popoff). После биографии Софьи Андреевны (2010 г.) она стала известна как автор книги «Жены за спиной литературных гигантов России» [ The Wives: The Women Behind Russia's Literary Giants ](2012). В 2014 г. появилось удивительное разоблачение Черткова, «Ложный Ученик Толстого: нерассказанная история Льва Толстого и Владимира Черткова» [ Tolstoy’s False Disciple. The Untold Story of Leo Tolstoy and Vladimir Chertkov ]. Но на самом деле, эта книга уже ее третья клевета на Черткова, которого Попова вносит, как подопечного, в список таких литературных тиранов, как Достоевского, Толстого, Мандельштама, Набокова, Булгакова и Солженицына. В последней книге, однако, автор обличает В. Г. Черткова, как раньше никто не делал, нарекая его не только Иудой и Тартюфом, но и Урией Хипом [ Uriah Heep ], отвратительным молодым клерком, лицемером, подхалимом, главным злодеем в романе Диккенса «Жизнь Дэвида Копперфильда». Как и Софья Андреевна, Попова почти без обиняков дает понять, что Толстого влекли к Черткову гомосексуальные наклонности. По- видимому, исследование Поповой ограничивалось опубликованным материалом и некоторыми фондами Толстовского музея; ее заключения почти всегда компрометируют Черткова. Намекая без основания о том, что он был правительственным шпионом, заведомо сотрудничал с тайной полицией, с криптографом и «черным» агентом Владимиром Кривошем. По мнению Александры Поповой, Чертков был мотом, фальсификатором, растратчиком, почти безграмотным писателем, безо всякого интереса к литературе. Также Попова сравнивает его с Отцом Матвеем, своим фанатизмом доведшего Н. В. Гоголя до отчаяния и смерти. Влиятельный рецензент «Нью-Йорк Ревю оф Букс» принял взгляды Поповой без оглядки и обозвал этого «ложного ученика» посредственностью, нарциссистом, шпионом, «жуликом третьего сорта», хотя и признавал, что Чертков у Поповой выходит как «злодей из мультфильма или мелодрамы». Несмотря на некоторые сомнения (журнал Нью-Йоркер подозревал, что портрет Черткова как «врага творчества» у Поповой «односторонен), эта отрицательная оценка утвердилась. Но В. Г. Чертков, как ученик Л. Н. Толстого и основатель толстовства, скорее, Павел, или Петр, чем Иуда. Нам остро не хватает полной биографии Владимира Черткова, которая позволила бы читателю составить объективную и справедливую оценку этого энергичного, добросовестного, но и неудобного, иногда несносного властителя дум. Биографы и исследователи всегда начинают с того момента, когда пересекaются пути Толстого и Черткова, но не изучают первые двадцать пять лет жизни Владимира Григорьевича, те годы, которые определили его мировоззрение и жизненный путь. Нам рассказывают об англомании и протестантизме его матери, о жизни его предков, но следов детства и юности будто бы уже нет. Архив В. Г. Черткова огромен и разбросан