Гуманитарные ведомости. Вып. 3 (47) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (47), октябрь 2023 г 52 Безусловно, для философского анализа интерес в большей мере представляют мифы, нарратив телесности, чем быт тела. Рассматривая телесность как процесс, как некое повествование человечества о своих истоках, об образах, которые создают и с которыми затем себя сравнивают, мы можем обратиться к одному из древнейших свидетельств важности этого процесса, к «Эпосу о Гильгамеше». Дикий человек, созданный из глины и покрытый шерстью, Энкиду, проходит ритуал превращения в цивилизованного горожанина при поддержке храмовой наложницы Шамхат. Дикарь обучается языку и ремёслам, возврат к животной жизни оказывается для него невозможным. Лишь после этого обряда инициации ему было позволено войти в город Урук, чтобы исполнить волю богов – сразиться с Гильгамешем и усмирить его буйство. В этом эпизоде уже сам Энкиду олицетворяет городскую цивилизацию, но не миролюбивый, женственный её аспект, а воинственный и принуждающий к порядку. Миметическое овладение социальными жестами с одной стороны является присваиванием, с другой – встраиванием в культурный контекст, иерархию общества. В какой мере мы являемся исполнителями ритуалов, а в какой – исполняемы ими? Историческая реконструкция создания культурного тела в Европе уже была проделана [6], но ритуальные аспекты жизни социума нашли фрагментарное отражение в указанной работе, поскольку исследование проводилось в рамках истории повседневности, не претендующей на теоретическую глубину. Тем не менее, в совместной монографии французских авторов содержатся показательные примеры трансформации ритуальных действий, дополняющие и проясняющие некоторые из рассматриваемых нами тезисов ритуально-миметической теории К. Вульфа. Жест как исключительно человеческий способ передачи информации совместно с мимикой формируют телесное пространство для проявления сознания. «Осознанное употребление жестов – это попытка выйти из ситуации чистого бытия-в-теле и получить тело в своё распоряжение. Предпосылка для этого – эксцентрическое положение человека…» [3, с. 86] Существуют тысячи возможных вариантов смысловой и эмоциональной нагрузки, передаваемых в этом пространстве микромимикой, и сотни – движениями рук. И всё же именно жест всегда свидетельствует о наличии сознания, а «указующий перст» возникает одним из первых. Театральные актёры оттачивают, подчас в ущерб естественности, вычурное исполнение отдельных жестов, чтобы застывшая фигура на миг превратилась в статую, запечатлев ясно выраженное намерение в драматичной ситуации. Специалист в области исторической антропологии, К. Вульф утверждает, что «разница между жестами как формами телесного выражения и представления и языковым значением жеста, устанавливаемым с помощью интерпретации, неустранима» [3, с. 84]. Соглашаясь с приведённым тезисом, отметим, что верно и обратное: существуют в языке понятия, объяснимые только средствами самого языка. Область непонимания, зазор между двумя знаковыми системами определяет контекстуальный характер интерпретации жестов, изначально не претендующей на универсальность. Поскольку в данной работе мы рассматриваем телесность как непрерывный,