Гуманитарные ведомости. Вып. 4 (48) 2023 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (48), декабрь 2023 г 93 статуя, вечный скульптурный прообраз и идеальная модель для всего совершающегося в пределах соответствующей области бытия» [8, там же]. Итак, рассуждая о красоте, Лосев приходит к выводу, что «красота вообще… есть боги» [7, с. 25]. Боги являются, по Лосеву, «эстетической предметностью», каждый из них «есть всё универсальное бытие, но данное особенно, частным образом, то есть такая бесконечность знания, силы и жизни, которая дана индивидуально» [7, там же]. Так как есть план «эстетической предметности», то должна быть, по Лосеву, и «эстетическая сущность», выраженная в период архаики через творчество Гомера. Так как есть план «эстетической предметности», то должна быть, по Лосеву, и «эстетическая сущность», выраженная в период архаики через творчество Гомера. По мысли Лосева, красота у Гомера «мыслится как некое воздушное сияние, которым можно окутать, облечь предметы», также добавляя, что красота предстаёт «в виде тончайшей, прозрачной, светоносной материи, в виде какого-то льющегося, живого потока» [7, с. 26]. Её невозможно выразить абстрактным научным языком, и Лосев вводит новое понятие «текучая сущность»: «…красота нематериальна, нефизична, внепространственна, вневременна, невидима, неслышима, неосязаема. Она есть смысл, идея вещи, её последняя основа и субстанция… Но в то же время “текучесть”. Это “сущность”. Она видима, ибо светоносна, и слышима, ибо – благозвучна» [7, с. 27–28]. Также Гомер восхищается «внутренней красотой человека, его мужеством» [1, с. 64]. Фёдор Иванович Гиренок в работе «Аутография языка и сознания» пишет о человеке, как о том, «кто галлюцинирует, создавая из материи галлюцинаций реальность» [2, с. 7]. Сопоставив два определения – «светоносную материю» и «материю галлюцинаций», – можно обнаружить некоторую галлюцинаторность «светоносной материи», так как она и существует и не существует, осязаема и неосязаема, и эта её безосновность, возможно, является маркером глубокого антропологизма греческого мышления эпохи архаики. Красота гения Гомера не разделена на смысл и саму вещь, на сущность и предмет, явление. «Гомер не различает этого в своей эстетике. Прекрасно у него то, что значит нечто… Красота значит именно то самое, что она есть. Потому-то в ней и нет разделения на сущность и явление» [7, с. 27–28]. Красота и смысл Гомера находятся в неразличимом единстве так же, как и микрокосм древнего грека с макрокосмом, ибо все явлено во всём. В Элладе тех времён существует единство божественного, нередуцированного к материальному или идеальному началам потока становления, проникнутого невидимым принципом красоты, что прекрасно выражено в мысли великого досократика Гераклита: «…ведь “тайная гармония лучше явной”» [5, с. 168]. Гераклит отрицает субстанциональность и бытие как статическую сущность, в чём наследует Гомеру, но в тоже время говорит о скрытой гармонии. Как можно понять этот гераклитовский термин? На наш взгляд, Гераклит, разумеется, не утверждает нечто похожее на мир идей Платона, а говорит о чувстве эстетического, о прекрасном, которое если и не отражается привычными органами чувств, но, тем не менее, переживается вполне реально,