Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (49) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (49), апрель 2024 г. 22 «Левиафана»: «Авторитет, не истина создает закон» [9, с. 32]. Под «авторитетом» здесь следует понимать именно верховную власть. Если любая норма является всего лишь репрезентации какой-либо истины, то сама по себе она не может быть фундировать правопорядок, а только выступать в качестве В «Политической теологии» К. Шмитт как создатель учения «децизионизма» (от нем. Dezision – решение) вступает в полемику с австрийским юристом Г. Кельзеном. Последний является автором концепции «основной нормы» как наивысшей, трансцендентном правиле, на котором основывается все, что относится к сфере правового. Отстаивая приоритет решения над нормой, в частности, в государственно-правовой науке, Шмитт приходит к мысли о том, что исключение важнее нормального случая, поскольку только оно способно доказать существование порядка через его приостановление и отмену. Нормальный случай сам по себе «не доказывает ничего» [9, с. 17]. Чрезвычайное положение (Aushahmenzustand, Notstand) в теории Шмитта понимается значительно шире правовых режимов чрезвычайного и военного положения, существующих в современном законодательстве. Чрезвычайное положение Шмитт сравнивает с «чудом», вершимым Богом [9, c. 35]. Очевидно, Шмитт соотносит чрезвычайного положение с чудом спасения, подчеркивая сотериологическое значение принимаемых исключительных мер для государства. Под чрезвычайным положением следует понимать особое состояние, возникшее из ничем не ограниченного полномочия приостановить действие существующего порядка. При наступлении чрезвычайного положения право утрачивает свое верховенство. Введение чрезвычайного положения есть разрешение вопроса о суверенитете. Если чрезвычайное положение наступает, то выясняется важнейшая истина: будет ли существовать государство или оно погибнет. Государственная форма и жизнеспособность государства, его витальность в экстремальных ситуациях (в «Диктатуре» под такими ситуациями понимается война и мятеж), для Шмитта является более существенным, чем совокупность норм, отражающих правопорядок. В минуту опасности они должны быть отменены для спасения государства. Бессилие актуального законодательства будет вскрыто в момент решения суверена: поэтому любая попытка юридически детализировать режим чрезвычайного положения тщетна. Она не ведет к регулированию и правовому ограничению чрезвычайного положения, а лишь описывает случай, когда право «приостанавливает действие самого себя» [9, с. 16]. К проблеме чрезвычайного положения как состояния исключения обращается и Дж. Агамбен. Верный последователь шмиттовской интеллектуальной традиции, итальянский философ отмечает, что Шмитт первым установил фундаментальное сходство суверенитета и чрезвычайного положения [2, c. 7]. Однако с тех пор так в конституционном и административном праве так и не появилась полноценная теория чрезвычайного положения. Режимы чрезвычайной ситуации как комплекс