Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (49) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (49), апрель 2024 г. 52 быть продуктивным в аспекте мистического (высокого) аскетизма при условии, что любая «высшая» мистическая ценность уживалась бы в этом мире. Строить мосты между мирами невозможно, это означало бы объединение миров, их эквивалентность, равнозначность, и в силу этого, мистическое требование самоотказа укореняется в мире посюстороннем как наделение ценностью непрестанный самоотказ в мире этом. Это действительное свойство Мифа – объяснять онтологический (подлинный) статус промежуточного состояния, состояния между двумя подлинными модусами бытия – «золотой век сотворения мира» и вечно отложенное в исторической перспективе «Царствие небесное» (рай, коммунизм и т.п.). Здесь, перешагивая к обществу модерна, которое, невзирая на его кажущуюся деархаизацию, унаследовало данную механику, с тем лишь различием, что Миф превратился в политическую силу, стал Идеологией (идеологическим мифом), мы приближаемся к концу первого акта пьесы. Миф и Идеология статичны, как и их ценности. Их смысл состоит в удержании интеграции в виде некоторой застывшей схемы (системы ценностей), к которой всегда можно обратиться в случае естественных процессов дезинтеграции, обусловленной элементарной эволюцией социальных связей (их разрастанием в процессе глобализации, преддверием которой послужила урбанизация и индустриализация, рост научных знаний и, как следствие, появление новых коммуникативных сред, где стираются различия между онтологическими принадлежностями – семья, род, нация, социальный статус, государство, регион, континент и пр.). Традиционный тип морали, таким образом, формирует индивидуальную этику, своеобразием которой является негативный, запретительный образ человека, декларируются лишь его обязанности по самоограничению, с тем условием, что человек может остаться собой, лишь ограничивая свой конституированный образ, вырастающий из безусловного образа человекобога, разума, закона (Сверхидеи в целом). Таким образом, утверждается иерархический тип морали, где индивид как причастный, так и непричастный к социуму, будет маргинализирован, но с тем лишь условием, что в рамках социума эта маргинальность разделяется всеми (как некая универсальная ущербность (первородный грех, детское непослушание, коллективное чувство вины и ответственности – т.е. родство на уровне саморазрушительной социальной генетики)), а в случае чрезмерно очевидной маргинальности выступать в качестве актуального отказника, что дает обществу более чем легитимное основание на отторжение (изъятие) статуса «человек» такому «отказникУ». Впрочем, и внутри социума такая «законность» всегда актуальна в виде системы сдерживания, к которой каждый его член прибегает как в отношении других, так и в отношении себя, что еще раз подчеркивает генетический и парадоксальный фактор – интеграция на основании внутренней дезинтеграции. Собственно, все это сводимо к трюизму – для того, чтобы быть со всеми (поддерживать общность и себя в этой общности), я должен лишиться себя, но лишиться определенным образом – истязать свое индивидуальное начало, чтобы иметь право сказать другому – «истязай себя так, как истязаю