Гуманитарные ведомости. Вып. 1 (49) 2024 г

Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (49), апрель 2024 г. 94 Вдруг самого Мидзогути внезапно осеняет идея: «мысль, никогда прежде не возникавшая у меня, набирала силу и разрасталась до неохватных размеров. Уже не она принадлежала мне, а я ей. Мысль была такова: я должен сжечь Золотой храм» [7, c. 458]. «Я раздвоился, и вторая моя половина, имитируя предстоящее деяние, показывала, как все будет» [7, c. 467]. О какой второй половине речь? Которая воображает. Мисима использует именно глагол «раздвоился», давая нам прямую отсылку к «Двойнику» Достоевского. «Между мной и жизнью неизменно вставал Золотой храм» [7, c. 430], – говорит Мидзогути, четко проводя границу между миром и картиной мира. Храм – это предел. Место встречи реального и воображаемого, соединение мысли о бытии и бытия в грезе. Мидзогути собирался не только сжечь Золотой храм, но и покончить с собой в третьем ярусе, который назывался вершиной прекрасного. Однако во время пожара, когда он попытался туда проникнуть, дверь оказалась запертой, что герой трактовал как нежелание прекрасного принять его. Он сжег храм и чувствовал себя абсолютно спокойным, отказался от намерения покончить с собой и ощущал себя удовлетворенным как после хорошо выполненной работы. Таким образом, мы делаем вывод о том, что главный герой через сознание реальности вытеснил саму реальность, сделал собственную картину мира для себя важнее самого мира, а данное – наличного. Сознание становится важной антропологической категорией, которая позволяет человеку удваивать мир до воображаемого и даже вытеснять его. Проводя границу между реальным и воображаемым, Ю. Мисима подразумевает, что воображаемое наполнено иллюзиями и химерами, которые в действительности являются единственным, что имеет значение для человека. Химеры – это то, что человек добавляет к реальности, при помощи чего он удваивает ее, добавляя субъективное к объективному. Именно это и является специфически человеческим следом существования. К. Абэ: человек, создавший маску В своем романе «Чужое лицо» Кобо Абэ рассказывает нам о герое, который будучи руководителем химической лаборатории пострадал от взрыва жидкостного кислорода. Его лицо было изуродовано в результате этого происшествия, и вскоре после выписки из больницы он уезжает якобы в командировку в Осаку. Там он снимает квартиру и создает маску, которая получается настолько похожей на настоящее лицо, что он пробует выходить в ней на улицу и как будто начинает новую жизнь. Внутренне возможность начать таким образом жизнь заново герою дает уверенность в том, что весь мир пропитан ложью, в своем дневнике он напишет: «как было бы хорошо, если бы с людей легко можно было содрать налет лжи» [1, c. 410]. Через какое-то время герой начинает раздваиваться, быть и маской и собой одновременно. «Маска служит не просто заместителем, но выразителем метафизического желания заменить свой облик каким-то другим, превосходящим собственный» [1, c. 418]. Будучи уверенным, что лицо играет ключевую роль в формировании