Гуманитарные ведомости. Вып. 3(51) Т1 2024 г

42 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 3 (51), октябрь 2024 г. виде. Прежде всего – в неопубликованном при жизни отрывке «Письмо к редактору «L'union Chretienne» о значении слов «кафолический» и «соборный» по поводу речи Иезуита отца Гагарина (1860)» [33, с. 273-280]. Здесь приведём несколько мест: «Они остановились на слове соборный ; собор выражает идею собрания не только в смысле проявленного, видимого соединения многих в каком-либо месте, но и в более общем смысле всегдашней возможности такого соединения, иными словами: выражает идею единства во множестве . … Церковь кафолическая есть Церковь по всему , или по единству всех, καϋ όλον των πισζενωντων , Церковь свободного единодушия, единодушия полного, Церковь, в которой исчезли народности, нет ни греков, ни варваров, нет различий по состоянию, нет ни рабовладельцев, ни рабов, та Церковь, о которой пророчествовал Ветхий Завет – которая осуществилась в Новом Завете, – словом, Церковь, как определил ее св. Павел» [33, с. 279]. Курсив в тексте – хомяковский, очевидно выражающий основные смыслы его понимания соборности. И здесь главное – не «единство во множестве» (и не само монадологическое «множество», как обоснование западного церковного индивидуализма); но и не столько «единство» или «единодушие», но свобода – свободное единодушие. Мы думаем, что именно такое православное религиозно-философское понимание соборности и стало исходным для метафизического персонализма неолейбницианцев, которые «всегда питали уважение к философии, способной определить свою собственную задачу, а не сочинять философскую пародию на православное богословие» [10, с. 129], – как справедливо писал об их философской программе Н. П. Ильин, современный ниспровергатель догм. И далее: «Связь творчества «русских лейбницианцев» с творчеством Лейбница – это связь основной метафизической интуиции последнего с собственной интуицией русских мыслителей или, лучше сказать, с их собственным основным переживанием. … Такой собственно философской задачей и стало для ряда русских мыслителей создание метафизики человеческой личности , а сами эти мыслители с полным правом могут быть названы представителями русского метафизического персонализма » [10, с. 128, 129]. У славянофилов с их пониманием «соборности» в духе метафизического, религиозно- философского персонализма связана и их «гносеология» (неокантианский конструкт, неизвестный ни Канту, ни Гегелю, ни А. С. Хомякову с И. В. Киреевским), концепт «целостного знания», отличный как от шеллингианских и прочих немецких версий. А. С. Хомяков в своём потаённом трактате оставил нам интересные размышления: «Еще важнее самих поверий и преданий, но, к несчастью, неуловим для исследователя, самый дух жизни целой семьи человеческой, – размышляет уединённый мыслитель, выплёскивая потом свои идеи в спорах и полемических статьях. – Его можно чувствовать, угадывать, глубоко сознавать: но нельзя заключить в определения, нельзя доказать тому, кто не сочувствует … Многие истины, какие только дано пожать человеку, передаются от одного другому без логических доводов , одним намеком, пробуждающим в душе скрытые ее силы. Мертва была бы наука, которая стала бы отвергать правду