Гуманитарные ведомости. Вып. 4(52) 2024 г

101 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 4 (52), декабрь 2024 г. должна подчинять себя их господству, а быть всегда самой собой, не порывая с ними своих отношений» [3, c. 9]. Театральный критик К. А. Кокшенева отмечает религиозный характер искусства в том числе и театрального в русской традиции: «Любование миром, мироприятие как мира Божьего – существенная часть национального культурного типа, который сложился в «век классиков» – век XIX-й. Пушкин, Грибоедов, Гоголь, Островский, Толстой, – их драматургия, безусловно, стала фундаментом для осознания театрального искусства именно как национального» [11, c. 177]. «Эпоха великого взлета», «классический героический период» – очень высокие и справедливые оценки. Нравственный стержень, который присущ русскому театру как таковому, не только не исчез в советский период, он проявил себя весьма мощно и зримо. Положительно оценивает современный автор воспитательное значение советского театра: «Механизм эстетического воспитания, которым обладал советский театр, и его многомиллионная театральная аудитория создавали хорошие условия для приобщения жителей городов к категориям эстетики» [32, с. 60]. В поисках культурных основ русского театра Т. С. Злотникова делает важное заключение о том, что сущность русского театра – это верность драме: «Русский театр, в каком бы веке он ни существовал, верен драме как роду литературы , и никакие декларации отказа (разрушения, деконструкции или чего-то иного, подобного), будь то Net, Doc, перформативность или иммерсивность, не могут убедить в реальности отказа русского театра от его непременной составляющей – драмы» [5, с. 112]. Более того, драма определяется автором в качестве «пограничного цивилизационного кода русского театра», а сам русский театр как код идентичности [6, с. 12]. Это весьма глубокое определение духовно-культурного статуса русского театра, его нравственной миссии. В контексте русской традиции семантика классического театра меняется под сильным воздействием культурного поля, в котором сильны традиции литературоцентризма и этикоцентризма. Это наделяет драму особым статусом «драматизма», соответствующего этико- экзистенциальный параметрам: «Драма приходит в жизнь человека уже не как род литературы, а как ситуация его экзистенции» [6, с. 4]. Интересно отметить, что подобный подход характерен и для западного театра. Теория театра А. Гуйе предполагает вселенную театра, которая «непосредственно связана с нашей человеческой реальностью посредством драматических категорий. Свою объективность они обретают только изнутри человеческого мировоззрения и историчности самой экзистенции. … Как невозможен театр без зрителя, так и нет драмы без человека. Она антропоцентрична и возможна благо даря человеческому взгляду на мир. … Драма предшествует театру, существует и вне его, обнаруживая себя в самой жизни» [10, с. 65-55].