Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

10 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. Человеческая жизнь есть одновременно и форма жизни органической, и анклав морального бытия. Человек, жизнь и природа – три главных понятия в философии Ганса Йонаса, которая адаптирует этические достижения прошлого к новым моральным условиях существования человека. Ответственность, вытекающая из нового категорического императива, неизбежно включает заботу о жизни и тем самым говорит «нет» небытию в мире, где смерть и умирание являются нормой. По меткому выражению последователя Йонаса, американского философа и общественного деятеля С. Доннелли, в этике ответственности за будущее достигается пограничная область в морали и ультимативный категорический императив, в отношении которого человек не может выбрать свободу быть безответственным: «человечество и так необходимая для человечества природа, как и морально ответственная жизнь, “должны быть”» [7, s. 59]. Кантовский отпечаток трансцендентальной абсолютности, безусловно, присутствует в этических изысканиях Йонаса и его учеников. Никакие новые технологии и технические возможности не избавляют человека от страданий и смерти, однако все больше убеждают в ранимости и уязвимости жизни. Субъект и объект нового категорического императива онтологически равны. Невосполнимой потерей станет утрата жизни во всех ее измерениях. Древняя ахимса остерегала даже от непреднамеренного повреждения жизни. Выбор же в пользу произвольного, преднамеренного, нанесения ей вреда, вне всякого сомнения, имеет моральный оттенок. Альберт Швейцер, автор этики благоговения перед жизнью, оправдывал неизбежный выбор необходимости уничтожения одной жизни другой как выбор меньшего зла. Здесь мы можем предложить такой вариант морального императива: «поступай так, чтобы твои действия наносили жизни наименьший из всех возможных в данной ситуации ущерб» или, говоря словами Швейцера – «можешь не убивать, не убивай!». В императивной форме Швейцер говорил о безграничной ответственности за все, что живет. Обратное – безответственное поведение, наносящее вред жизни – нужно понимать как преступление против нравственности, отягощающее совесть. Неизбежность и даже необходимость подавления, уничтожения одной жизни другой ощущалась великим гуманистом XX века как этическая трагедия мира. Сам Швейцер сотни и тысячи раз решал этот моральный конфликт, спасая человеческую жизнь как врач, как тот человек, который ловит насекомых, выкармливая брошенных птенцов. И тем не менее в одном из последних посланий миру восьмидесятидевятилетний доктор Швейцер подчеркивал, что этика благоговения не делает различий между низшей и высшей жизнью [9, s. 398]. Однако необходимость постоянного выбора приводит к выводу о том, что почти ни одно из наших действий не является этически нейтральным. Первой и последней инстанцией остается сам человек как этический субъект, который руководствуется чувством