Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

17 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. у Гегеля, то в зависимости от признания или непризнания идеи фактума практического разума, а главное – от способа его понимания, исследователь получает – или закрывает для себя – доступ к адекватному пониманию всей системы трансцендентальной философии, – а, в сущности, также и всех последующих систем немецкого классического и постклассического идеализма. Мы хотели поэтому исследовать в данной статье смысл или смыслы кантовского понятия о фактуме практического разума, в сознательном противопоставлении понятию факта как предмета спекулятивного разума, факта как момента в целом теоретического опыта о природе. Ведь можно предположить, что сознание закона свободы служит основанием не просто системы актов разумного познания свободной деятельности, т.е. практической метафизики как теории , но и системы актов практического разума в собственном смысле, действительности человеческой культуры как практики . Искажение же в основании закономерно искажает и всю постройку в целом. Теоретическое сознание: Только факты? В «Критике чистого разума», исследуя вопрос о предпосылках a priori всякого познания, Кант установил, что познание, желающее быть действительным, имеет два равно необходимых, хотя и различных по функции, «ствола», а именно чувственность и рассудок, что всякое познание начинается с чувственного ощущения как сознания данности некоторого многообразия, но что, однако, уже для того, чтобы это ощущение стало восприятием и созерцанием, необходимы трансцендентальные предпосылки, в самом ощущении не заключающиеся. Эти предпосылки философ назвал формами чистой чувственности (пространство и время). Именно эти формы чувственности, согласно Канту, делают возможным соединение (синтез) отдельных актов непосредственного ощущения в акте целостного представления о чувственно данном нам предмете. Аналогично трансцендентальными предпосылками возможности мысли о предмете Кант признал чистые понятия рассудка a priori, или категории; категории, в свою очередь, служат условиями всякого познания a priori, только объединяясь в чистые суждения рассудка, в основе которых лежат основоположения чистого рассудка, как принципы всякого теоретического познания. Несмотря на свою универсальность, эти чистые понятия сами по себе не дают, по Канту, реального познания своего предмета: «Мысли без содержания пусты» [2, c. 90 (В75)], содержание же познания дается только его отношением к опыту данности предмета в созерцании. Поэтому, с одной стороны, попытка освоения предмета чистого мышления о мире только средствами самого этого чистого мышления неизбежно приводит чистый рассудок к антиномии , корень которой – в невозможности чисто умозрительного постижения безусловного в ряду условий; поэтому же, с другой стороны, реальное познание предметов возможно только через соотнесение чистого синтеза в мышлении с опытом созерцания. Отсюда Кант заключил, что познавательная способность всегда