Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

24 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. в том факте, что лгать и лжесвидетельствовать нельзя, аморально, недостойно человека, а в том, что человек может и должен действовать по максиме, исключающей ложь и лжесвидетельство, из уважения к закону, таковые воспрещающему. Иными словами, хотя загадочная поначалу речь философа о фактуме практического разума действительно имеет отношение не к физической возможности действия и не собственно к действию как факту в чувственном мире, а к максиме этого действия, - однако максиму действия эта речь рассматривает не как отвлеченный субъективный «принцип» внутри самого разума, и постольку не как «серую теорию», но как практическое определяющее основание и начало (principium) действия; при этом понятие фактума в самом деле не утверждает ничего более кроме того, что моральный закон может и должен быть таким практическим началом. Собственно, именно поэтому «учение о методе чистого практического разума», которым Кант заключает свою «Критику практического разума», и которое, по его замыслу, должно указать методику содействия « проникновению законов чистого практического разума в человеческую душу и влиянию на ее максимы» (1, c. 550; курсив Канта. – А. С.), то есть, по сути дела, методику нравственной педагогики, представляет «восприимчивость к чистому моральному интересу» как «самый могущественный мотив» и побуждение к добрым делам [1, c. 552], и придает ключевое значение в этом педагогическом отношении способности моральной оценки, способности суждения «о нравственной ценности того или иного поступка» [1, c. 553), предлагая побуждать воспитанников, на материале «жизнеописаний людей древности и нового времени» [1, c. 554], высказывать суждения об их поступках в различных житейских положениях, а значит, ставя во главу угла методики моральной педагогики не тренировку рассудка и исторической памяти воспитанников, нагружаемых морально-практическим сводом законов, а упражнение «в определении благонравного поведения» (там же), то есть, тренировку практической способности суждения . Привычка к применению практического разума в ипостаси способности суждения делает сознание практического закона привычным, прочным, а самое важное – жизненно действенным. Ибо благодаря такому упражнению укрепляется сознание того, «что это можно , так как наш собственный разум признает это как свое веление и говорит, что так должно делать» (1, c. 559; курсив Канта. – А. С.). В приводимых примерах «чисто моральных решений», подобных приведенному нами выше примеру с ситуацией принуждения к клевете, перед человеком, настаивает Кант, открывается, в конце концов, (а именно, при правильной и аккуратной методике подобных дидактических упражнений) способность его собственной внутренней свободы: способность отвлекаться от навязчивой диктатуры склонностей, чтобы ни одна из них не оказывала влияния на решение, для которого нам следует воспользоваться своим разумом [1, c. 560). Но разум важен здесь в своем качестве способности суждения, подведения