Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

26 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. утверждал в свое время: «Практический разум рассматривается Кантом предельно абстрактно и сводится им к моральному сознанию, нравственности» [5, c. 42]. В подкрепление своей позиции интерпретирующие Канта таким образом могут даже набрать немало отдельных суждений кенигсбержца, как например, замечание о «моральном законе, который мы знаем» [1, c. 375], или известное утверждение в «Основоположении»: «если я помыслю категорический императив, то я тотчас же знаю, что он в себе содержит»: а именно, закон и «необходимость максимы быть сообразной с этим законом» (3, c. 143; курсив Канта. – А. С .). Соответственно, фактум разума есть для такой теории тот факт , что я сознаю требование морального закона, хотя оно вступает в противоречие с фактичностью моих потребностей как животного существа. Для этого способа понимать этику Канта фактум разума есть, следовательно, («умопостигаемый») факт личной практической разумности в смысле способности к моральной рефлексии. «Речь идет», говорит, например, Хёффе, о том «неоспоримом … факте, что существует некое моральное сознание, сознание безусловного обязательства» [10, c. 203], и , согласно этому автору, Кант называет фактумом разума именно «сознание нравственного закона», желая подчеркнуть, что это сознание есть «факт (Tatsache), нечто действительное, а не нечто фиктивное» [10, c. 203], что нравственность есть объективная действительность, и что сознание обязательств свидетельствует о законодательном характере разума, а потому о возможности философской теории морали. Фактум разума, по Хёффе, документируется «не в доступных эмпирическому наблюдению поступках, а в моральных суждениях о поступках» [10, c. 207]. Чтобы понимать такие суждения, «нам необходимо обратиться к понятию нравственного закона … к понятию безусловного … законодательства» (10, c. 204; курсив наш. – А. С .). Фактум разума Хеффе трактует как «моральный опыт о себе существа, обладающего практическим разумом» [10, c. 207]. И тем не менее этот фактум практического разума есть якобы чисто ментальное положение дел , удостоверяемое в понятиях! Касаясь вопроса о том, подпадает ли кантова идея фактума разума под муровскую критику «натуралистической ошибки», Хеффе замечает, что Кант «не выводит из фактума разума никаких суждений о долженствовании» [10, c. 207], доказывая этим, что фактум разума есть для него теоретически познаваемый факт «объективной действительности нравственности», то есть – факт природы человека. Иными словами, «фактум» есть в таком случае просто факт двойственности природы человека, его принадлежности к двум «мирам»: «чувственно воспринимаемому миру» (включающему чувства и их возможные предметы) и «умопостигаемому миру» (в котором человек и обладает способностью сознавать, в том числе, моральный закон). Напротив, способность осуществления всеобщего практического правила в чувственном мире, на основании этого якобы «практического познания», есть для такого понимания кантианства уже нечто