Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

39 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. Вяч. Вс. Ивановым обращались преимущественно филологи [2 и др.], а философы и культурологи – редко [3 и др.]. Образ и концепт «гора» в сравнительно-мифологическом и культурно- семиотическом ключе очень тщательно и в разных смысловых модификациях, в том числе и сквозь призму художественных образов современной литературы, исследовал В. Н. Топоров, коллега, соавтор и товарищ Вяч. Вс. Иванова (в том числе и в уникальном издании «Мифы народов мира, где многие статьи подготовлены этими замечательными филологами) [11; 12]. «Мифологические функции горы очень многообразны, писал В. Н. Топоров, – от горы как божества до горы как элемента пейзажа в мифе. Однако большая часть этих функций может быть легко объединена при учете того обстоятельства, что именно гора выступает в качестве наиболее распространенного варианта трансформации мирового дерева (курсив мой – Е. О. О.). Как и последнее, гора часто понимается как образ мира, модель Вселенной, в которой отражены все основные элементы и параметры космического устройства. Прежде всего, гора находится в центре мира – там, где проходит его ось (axis mundï). Продолжение этой оси вверх через вершину горы указывает положение Полярной звезды, которая и сама по себе играет видную роль в мифопоэтической космологии. Продолжение мировой оси вниз указывает место, где находится вход в Нижний мир, в преисподнюю. Основание же горы приходится на «пуп земли». Моделирование всех трех космических зон (по вертикали) позволяет говорить не просто о священной горе с развитой символикой центра, но о мировой (или космической) горе как универсальном образе» [11, с. 102]. В. Н. Топоров, как и другие авторы, отмечал, что горы занимают особое и исключительно важное место в мифологиях и религиозных традициях многих культур, одновременно раскрываясь как физический ландшафт, психологический символ и сакральная вершина, к которой устремлены надежды и тревоги человечества. Если вглядываться в наиболее древние пласты мифологического мышления, становится очевидно, что человек издавна стремился приблизиться к небу, ищущему иного порядка бытия, нежели обыденная горизонталь повседневной жизни. Внешне это выражалось в сакральной «вертикали», по которой боги могли нисходить к людям, а люди – восходить к божественному плану. Древнегреческие представления о горе Олимп как о престоле богов, индуистские описания Меру в роли космической оси, образы священных гор в фольклоре Китая или скандинавских преданиях – во всех этих сюжетах важна не только физическая высота, но и преодоление границы между хаосом и космосом, земным и небесным. Т. Манн и пишет о символическом статусе священной горы, подчеркивая её роль «естественного трона» [5, c. 125], и, таким образом, сама вертикаль горы в романе усиливает чувство сакрального благоговения и подчёркивает идею «перехода» к заоблачной сфере, где скрывается высший смысл. Здесь таится особый смысл: преодолевая сопротивление природы, путник обретает шанс приблизиться к божественному