Гуманитарные ведомости. Вып. 1(53) 2025 г

42 Гуманитарные ведомости ТГПУ им. Л. Н. Толстого № 1 (53), апрель 2025 г. разуме, так и в универсальных символах, которыми изобилует горное пространство. Многие религиозные и философские учения традиционно связывают горы с духовными тренировками, периодами уединения, поиском откровений и борьбой со «старым человеком» в себе. Удаляясь от людских толп и городского шума, искатель уходит вглубь неизведанных смыслов, которые горный ландшафт словно «подсвечивает» своей суровостью и высотой. Но, как подчёркивают экзистенциалисты, истинная свобода оборачивается риском и одиночеством, ибо на безлюдных склонах некому помочь, некому ответить на вопросы, кроме самого человека и, быть может, того высшего «ты», которое он готов или не готов встретить. Так герменевтика пространства, анализируя гору, показывает: каждый шаг вверх есть шаг в неизведанное, и при этом одновременно шаг вглубь себя, где ждут новые озарения или новые бездны. М. М. Бахтин, размышляя над природой хронотопа (именно в мифе, как и в современной науке, время неразрывно с пространством, что и отражает бахтинское понятие «хронотоп»), указывал на то, что любые изменения в пространственной организации повествования мгновенно сказываются и на восприятии времени [1, c. 216]. В контексте горы, которая служит символической «вертикалью», этот эффект усиливается: пространство будто превращается в «точку сбоя» линейного хода событий, где прошлое может переплетаться с будущим, а настоящее растягивается в особое, сакральное «здесь-и-сейчас». Смысл такого смещения в том, что герой, перемещаясь по горному склону, выходит из привычных ритмов повседневности и перестраивает свою внутреннюю хронологию. Таким образом, хронотоп горы в бахтинском смысле складывается из нескольких пластов. Во-первых, это физическое действие подъёма, меняющее саму структуру повествования: описания пути, меняющиеся виды, экстремальные условия – всё это отражает прогрессирующее «иное» время, в котором герой живёт по другим правилам. Во-вторых, усиление символического уровня порождает эффект «сдвинутой реальности», позволяя включать в историю мистические или мифологические мотивы. В-третьих, появление на вершине зачастую знаменует кульминацию духовного переживания: здесь герой может обрести откровение или, напротив, столкнуться с болезненным осознанием собственной уязвимости. При этом М. М. Бахтин указывал, что любой хронотоп подразумевает не только «растягивание» времени, но и его качественную переоценку. В горном пространстве, где герой ощущает себя «выше» обыденного мира, время приобретает характер границы и пограничности : один неверный шаг, один порыв ветра – и восхождение превращается в падение. Тревога и восхищение переплетаются, формируя особое драматическое напряжение. Следовательно, хронотоп горы заставляет героя переоценить не только линейное течение его